АНДРЕ НОРТОН
Колдовской мир: Берегись ястреба

Ночь была безлунная, небо затянули тучи, из них шел мелкий дождь, проникая под одежду. Тирта настояла на том, чтобы ехать на торгианце. Алон ехал вместе с ней, она укутала его своим плащом. Они старались держаться в тени деревьев, используя любые укрытия. В сумерках Крылатый Воин сообщил, что те, за кем он следит, углубились в лес, не оставив ни часовых, ни шпионов.
Трое путников по прежнему не были уверены, что их не заметили и что впереди не ждет засада. Поэтому двигались они медленно, сокольничий, как всегда, впереди. Он действовал привычным образом, как много раз в прошлом, подумала Тирта.
Наверно, уже миновала полночь, когда они приблизились к заросшей кустами старой лесной дороге.
В темноте лес, со своей густой тенью, казался еще более угрожающим, и Тирта держалась вдвойне настороже, стараясь заметить следы наблюдения за ними.
Конечно, она не решалась слишком далеко посылать мысль, чтобы не привлечь внимание тех, кто еще не подозревает об их появлении. Вполне вероятно, что тут есть такие, кто может уловить по ее мысли их присутствие.
Мальчик сидел спокойно, он не издал ни звука за все часы, пока они медленно и осторожно приближались к цели. Но когда сокольничий направил своего пони на лесную дорогу, Алон пошевелился, послышался его еле уловимый шепот:
— Это место живет… — Он говорил так, словно сам не понимает смысла своих слов, вернее, понимает, но не может подобрать соответствующее выражение.
Тирта склонила голову, так что ее губы оказались рядом с ухом Алона.
— За нами следят? — говорила она как можно тише.
— Кажется.., еще нет, — ответил он.
Она сама все время смотрела по сторонам, искала то существо, которое видела в своем путешествии в трансе. Она была уверена, что это существо принадлежит Тьме, что оно очень далеко от природы человека. Если оно выйдет к ним… Девушка взяла себя в руки, она не поддастся страху.
Ехавший впереди сокольничий был почти не заметен. Сокол присоединился к нему при входе в лес и теперь сидел на луке седла. Но если зрение не позволяло ей видеть, мысленно девушка легко следила за пони воина и за своей кобылой, шедшей сзади.
Лошади ближе подошли друг к другу, насколько можно было на такой узкой дороге.
Справа блеснул бледный слабый свет. Сердце Тирты на мгновение забилось сильнее, но она увидела, что это камень, один из тех дорожных камней, которые она видела в трансе. Свечение ей не понравилось: похоже на призрачный свет некоторых грибов, отвратительных зловонных образований, которые, как считается, растут на непогребенных телах.
Нависающие ветви частично защищали от дождя, и Тирта смогла немного откинуть капюшон, чтобы лучше видеть. Алон пошевелился в ее руках. Он тронул ее за руку, предупреждая.
Да!
То, чего она ждала с момента, как они въехали в лес, приближалось. Пока что оно почти не ощущало их присутствие. Может, просто кружит, как часовой.
Но кожу Тирты закололо, она почувствовала, как ее охватывает смертельный холод. Как и то чудовище, что пыталось добраться до них с сокольничим в горах, это существо не из их мира. И его появление действует как сильный мысленный удар.
Тирта не могла сказать, уловил ли сокольничий то же самое. Но здесь дорога слегка расширилась, и торгианец сам, без ее принуждения, поравнялся с пони.
Тирта решилась отпустить на мгновение Алона и коснулась рукой спутника.
Он не ответил на ее прикосновение. Но девушка знала, что воин понял ее предупреждение, что он и сам знает об угрозе. Они еще могут отступить, уйти из этого полного тьмы места. Но это ничего не решит, потому что обет прочно держит ее. И это единственная дорога, по которой она должна пройти.
Лошади двинулись вперед. Попадалось все больше светящихся камней, некоторые, как часовые, стояли вдоль дороги, другие виднелись в глубине леса. Тирта, напряженно выпрямившись в седле, пыталась с помощью своего Дара определить, откуда исходит угроза.
Все равно что слабый блеск, видный на одно мгновение, потом исчезающий, появляющийся снова. Блеск, видный скорее не глазу, а мозгу. Существо, которое бродит по лесу, не похоже ни на человека, ни на живо гное. Тирта услышала, как перевел дыхание Алон, чуть позже послышался его шепот:
— Думай о свете.., о хорошем… — Голос его стих.
На мгновение Тирта не поняла. Потом сообразила.
Страх — оружие Темных. Возможно, они втроем сумеют отгородиться завесой от этого существа, если будут думать о естественном, хорошем, чистом в своем мире.
Она пыталась представить себе поля Эсткарпа, на которых убирала урожай, размахивала серпом, набирала полные охапки согретых солнцем ароматных колосьев. Вокруг пятна ярких полевых цветов — алые, желтые на золотом фоне. Солнце греет ей плечи, на губах вкус яблочного сока, который принесла жнецам служанка.
Солнце, цветы, золото созревшего, готового к жатве зерна. На стене, к которой продвигаются жнецы, сидит дудочник, слышна мелодия его инструмента.
Тирта ощущает солнце, вкус яблочного сока, слышит звуки дудки. И не решается разорвать сотканную ею завесу, хотя испытывает сильное искушение.
Тропа, которая у входа была очень узкой, теперь расширилась. Время от времени слышались удары копыт, словно под покровом опавшей листвы лежит древняя мостовая.
Наконец они выехали на поляну, окруженную неровными стенами растительности. Со всех сторон кусты, пытающиеся поглотить свободное пространство. Здесь множество светящихся камней, с севера они образуют преграду в виде стены. Но в самом центре поляны лежит то, что сразу привлекло внимание.
На тропе, вымощенной камнем, крестообразно уложены две ветки, кора с них содрана, видна белая древесина. А между ними, тщательно расположенные в форме квадрата, черепа. Старые, позеленевшие черепа, частично заросшие лишайником. Каждый лежит лицом вверх, обратив пустые глазницы и оскаленные зубы к небу.
Да, черепа, но не обычных живых существ. Общие очертания напоминают череп человека, но над глазницами толстые костные бугры. Самыми необычными кажутся челюсти и нижняя часть морды; здесь торчат длинные мощные клыки. Когда этот череп был одет плотью, клыки должны были выступать наружу, загибаться к подбородку. И вообще челюсти выпячены вперед, как на звериной морде.
Похоже на тварь в горах. Тирта вспомнила ее внешность, осторожно разглядывая знак предупреждения. Если это предупреждение.
Она почувствовала движение справа. Сокольничий больше не сидел неподвижно в седле. В воздухе блеснул свет. Прямо в эту выставку из веток и черепов устремилось нечто сверкающее, как падает факел в сухую траву.
Меч упал острием вниз, вонзился прямо в скрещенные ветви. И в момент соприкосновения вспыхнуло настоящее пламя, пробежало по веткам, окутало их огнем.
Иллюзия ли это или действительно раскрылись длинные пасти, когда пламя лизало черепа? Слышала ли она далекий вой, словно доносящийся из другого пространства? Неужели огонь проник в мир, лежащий за пределами легендарных Врат? Тирта не могла сказать точно. Она только почувствовала (увидела, ощутила — невозможно подобрать слово) мгновенную муку.
А затем то, что не принадлежит этому миру, исчезло.
Черепа охватил огонь, и каждый из них с треском разорвался. А на месте веток остался только пепел. Сокольничий провел своего пони вперед, наклонился в седле и когтем ухватился за рукоять меча.
Вытащил его, а копыта лошади развеяли пепел.
— Хорошо сделано. — Голос Алона больше не доносился шепотом. Мальчик говорил громко, как будто больше нечего опасаться.
— Откуда ты знал? — Тирта провела языком по пересохшим губам.
Это колдовство, а он всегда отстранялся от него, считал проявлением Тьмы. Но сейчас он действовал, как настоящий чародей.
Алон неожиданно ожил в ее руках, вырвался и спрыгнул на землю.
— Берегись! — голос детский, но в нем слышна мужская жесткость.
Тирта отбросила плащ. Торгианец встал рядом с пони сокольничего, а кобыла остановилась за ними.
Алон ухватился за ее гриву и сел верхом. Сокол забил крыльями и вызывающе крикнул.
Девушка обнажила свой меч. Они выстроились оборонительным строем, все трое смотрят в разных направлениях, корпуса лошадей прижаты друг к другу, каждый следит за своей частью леса. Может быть, уничтожение этого предупреждения.., этого колдовства.., приведет к открытому нападению?
Тени, перебегающие от одного темного места на другое, показались из за светящихся камней. Меньше ростом, чем человек, они принесли с собой зловоние, которое в представлении Тирты всегда связывается с Тьмой. Она увидела блеск обращенных к ней глаз, но кажется, хоть эти существа окружили троих, на открытое нападение они не решаются. Напротив, продолжают кружить, держась за пределами досягаемости стали.
У сокольничего есть игольник. Тирта гадала, почему он не пускает его в ход, не собьет одно из этих мечущихся существ. Они представляют собой хорошую цель.
Меч мало чем ей поможет, но она сняла с пояса охотничий нож и вложила его в руку Алона. Другого запасного оружия у нее нет.
Теперь свечение слева. Оружие Силы, которое сокольничий вложил в ножны до появления ночных бродяг, вспыхнуло. Тирта видела, что другого оружия он не держит. Может, теперь больше верит в это свое новое необычное оружие, чем в привычное старое.
Мохнатые нападающие — конечно, если это нападение, — не издавали ни звука, продолжали кружить, и слышался только шорох листвы. И хотя они держатся прямо и у них четыре конечности, это не люди, они даже отдаленно не напоминают людей.
Одежды на них нет. При свете меча видны приземистые тела, покрытые жесткой шерстью, скорее щетиной. На круглых головах нет заметных черт, видны только красные глаза в глубоких ямах глазниц. Голова находится непосредственно на широких плечах.
Слишком длинные передние конечности свисают, почти касаясь земли. Но существа, продолжая кружить, держатся прямо.
Круг их неровен. Они подходят ближе к Тирте и Алону, но держатся подальше от сокольничего. Должно быть, считают его самым грозным противником.
То, что они не нападают, удивило Тирту. Она начала думать, что их задача — только задержать, что подлинные хозяева леса еще не показались.
Вторично закричал сокол. Волосатые существа, оказавшиеся к нему ближе других, дрогнули. Похоже, им этот звук нравится не больше вида обнаженного лезвия, которое все ярче светится собственным светом.
И так же быстро и молча, как эти звери, из за камней показался кто то другой. Но это не мохнатое существо. Существа расступились, пропуская его, потом снова сомкнули кольцо.
Тирта разглядывала новое действующее лицо. Это человек — по размеру, по пропорциям тела и конечностей. На нем кольчуга, узкие брюки, сапоги, на голове шлем. На первый взгляд, обычный пограничник; может быть, разбойник, которому больше повезло в грабежах.
В отличие от шлема сокольничего, у этого шлем не скрывает лицо, нет у него и спускающейся на горло завесы, которая обычна для воинов Эсткарпа.
Черты лица у него правильные, четкие, внешне он похож на представителя Древней Расы, хотя глаза, которыми он смотрит на троих, совсем не нормальные.
Он вооружен мечом и кинжалом, но не держит их в руках. Длинные пальцы кажутся странно бледными.
На кольчуге нет никакого значка или герба. Но на шлеме помещено тщательно изготовленное изображение отвратительного существа, похожего на змею со множеством коротких ног или на уродливую ящерицу. Вместо глаз у нее драгоценные камни. Они блестят, отражая свет.
Пришелец молчал, разглядывая троих в центре поляны. Когда его спокойный оценивающий взгляд упал на Тирту, она почувствовала, что ей трудно сохранять достоинство. Вместе со взглядом пришло проникновение в мозг, попытка опустошить ее, лишить всяких мыслей. Она сопротивлялась, почувствовала, что нападающий удивленно отступает. Он как будто не ожидал сопротивления.
В третий раз крикнул сокол. Незнакомец стоял на полпути между Тиртой и сокольничим. Теперь его внимание переместилось на воина. С чем он теперь встретился? Вооружился ли сокольничий внутренне или ему не хватило ее проницательности? Но ему принадлежит это оружие, и только сильный может владеть им.
По прежнему молча человек из леса сделал шаг влево и остановился перед Алоном, взглянул на него своим повелительным проницательным взглядом. Тирта передвинулась в седле торгианца, чтобы лучше видеть эту встречу. Выражение лица незнакомца не изменилось, на нем вообще не было никакого выражения.
Он вполне мог быть одним из живых мертвецов, из которых состояли армии колдеров. Но в этом человеке чувствуется мощь, и то, что живет под обычной человеческой оболочкой, нельзя недооценивать. Возможно, этого следует бояться.
Он окинул мальчика долгим внимательным взглядом. Потом снова посмотрел на Тирту и впервые заговорил.
— Добро пожаловать, леди, во владения, которые по справедливости принадлежат тебе. — Голос у него поразительно мягкий и вежливый. Он словно приветствует гостя у порога владения, а рядом держат тарелку с хлебом, солью и водой, чтобы закрепить узы гостеприимства.
Она обнаружила, что может говорить, и с радостью нарушила молчание:
— Я не претендую на эту землю. Она не моя.
— Она принадлежала Ястребу, — ответил он. — Хотя годы жестоко обошлись с ней. И разве ты не по праву крови владеешь оружием Ястреба? — и он указал на ее обнаженный меч.
То, что он об этом знает, подействовало как удар, но Тирта считала, что не показала этого (может, он узнал об этом из ее мыслей, хотя она постаралась окружить их барьером).
— Дом Ястреба находится дальше. У меня нет никаких притязаний, хозяин леса. Если годы принесли такие перемены, пусть все остается по прежнему.
Правь лесом, как считаешь нужным.
К ее удивлению, он ловко поклонился, словно привык к этому в знатных залах.
— Ты великодушна, леди, и щедра. — Но она не могла не заметить в его голосе легкой насмешки. Отдавать то, что не сможешь удержать, может кому нибудь показаться излишним. Но мне так не кажется. Ты ищешь Дом Ястреба, но ты не одинока в своем поиске. — Его губы впервые изогнулись в улыбке. — Мне интересно будет посмотреть, как ты справишься с ними.
— Кто такие «они»? — спросил сокольничий.
Улыбка незнакомца стала шире. Он покачал головой.
— Какое благородное общество. — Теперь он насмехался открыто, и насмешка подействовала, хотя Тирта заранее подготовилась не воспринимать всерьез его утверждения. — Какое благородное общество! И кто может сказать, не забавляется ли Великая Сила, давая вам некоторое преимущество? Я думаю, что мне стоит отойти в сторону, леди. Ты была очень великодушна и позволила мне продолжать править.
Игра будет доведена до конца без моего участия. — Он посмотрел на Алона, и его улыбка исчезла. — В ней есть детали, которые пока еще не ясны. Поэтому… — Он вторично поклонился и сделал знак рукой. Волосатые существа разомкнули кольцо, и перед Тиртой открылся проход на дорогу, уходящую в лес. — Проходи, леди. И когда вступишь во владение своим наследством, вспомни, что ты добровольно передала мне власть, что мы с тобой договорились…
— Нет! — оборвала она его. — Никакой клятвы мы друг другу не давали, лесной лорд. То, что мне нужно, лежит в другом месте. Но ты не давал мне клятвы верности, и я ничем не обязана тебе.
Он кивнул.
— Ты осторожна, да. Правильно, леди. Я согласен, что мы не связаны клятвой. Я не должен тебе служить, не должен являться по твоему призыву.
— Да будет так. — Она с силой произнесла ритуальные слова, разрывающие клятву верности. Никакого договора с Тьмой. Возможно, даже принимая от него немногое, она допускает ошибку. Но она говорит правду. Даже если Дом Ястреба будет приветствовать ее как главу рода, чего она не ожидает, все равно служба хозяина этого леса ей не нужна.
— Но ты еще не ответил мне. — Сокольничий заставил пони сделать шаг в сторону незнакомца. Он не вложил в ножны оружие Силы, и казалось, человек из леса невольно поднял руки, защищая глаза от блеска. — Кто те, с кем нам предстоит встретиться?
Незнакомец из леса пожал плечами.
— Тебе я не обязан отвечать, мастер меча. Ты выбрал свою дорогу. Поезжай по ней или сворачивай.
Как хочешь. То, что ты найдешь, не мое дело.
— Но если ты нам уже кое что сказал, не скажешь ли больше? — детский голос Алона разорвал напряжение. Тирта чувствовала, как между мужчинами встала темная и зловещая стена вражды. В позе сокольничего было нечто такое, что говорило о его готовности к обмену ударами меча.
Алон неподвижно сидел на кобыле, ребенок, похожий на мужчину. Тирта наблюдала за ним и незнакомцем. С каждым часом она все больше убеждалась, что есть в Алоне что то такое, чего она не понимает, что он не сын Древней Расы, а что то другое, отличное, гораздо более древнее и прочнее связанное с Силой.
Лицо жителя леса утратило непроницаемость. Теперь на нем отразился холодный гнев. Но гнев этот прочно сдерживался.
— Ищи и ты… — Он заговорил тише, почти свистел, как чешуйчатое существо. — Ты еще не командуешь Великими лордами. И не приказывай мне! — с этими словами он повернулся и исчез, как будто превратился в невидимого. Волосатые существа тут же разбежались, оставив троих спутников в одиночестве.
Тирта молчала. Три лошади двинулись рядом по лесной дороге. Девушка была встревожена больше, чем хотела признавать. Ей пришлось признать, что те, с кем она едет, совсем не таковы, какими кажутся внешне. Алона она с самого начала воспринимала как загадку, потому что он появился в их обществе с помощью Силы. И такого проявления Могущества, с каким она раньше не встречалась. Но сокольничий… Она считала его суровым бойцом, выдержавшим немало испытаний, но человеком ограниченным. Он может жить только той жизнью, к какой привык. Но кто же на самом деле этот сокольничий? В нем есть какая то внутренняя сущность, какая то другая личность. Он объединяет в себе два способа мыслить. Он владеет оружием Силы, а ночью вел себя, как человек, подготовленный к загадкам и тайнам. Но тем не менее он придерживался своей роли бойца и противостоял жителю леса открыто, как поступил бы «Пустой щит», нанявшийся на службу.
Перед ней множество загадок, и две из них — подлинная сущность ее спутников. И от этих сущностей можно ожидать в будущем неожиданностей и затруднений.
Но почему она сомневается в них, когда ей прежде всего нужно усомниться в себе? Она больше не понимает, кто такая Тирта и на что она способна. Знает только, что должна добраться до дома Ястреба. А что будет потом? В видениях она никогда не заходила дальше той комнаты где то в развалинах, в которой спрятан ларец. Она не догадывается, что в ларце и что делать с ним потом. И она уверена, что лесной человек не зря насмехался над ней. Они слепо движутся навстречу опасности, которая может быть гораздо страшнее того, что содержит в себе лес.
Кажется, они благополучно преодолели часть пути. После отступления хозяина леса, после того, как разбежалось его воинство и перед ними открылась дорога, Тирта не испытывала потребности прислушиваться. Напряжение, в котором она находилась с того момента, как оказалась в этой запретной местности, рассеялось. Он отпустил их. Почему? Навстречу гораздо большим опасностям? Чтобы получить извращенное наслаждение, наблюдая за встречей? Тирта не сомневалась, что он уверен в их окончательном поражении. При этой мысли ожило ее прежнее упрямство, и хотя она понимала, что они не готовы к встрече, Тирта ехала выпрямившись, с высоко поднятой головой, по прежнему держа в руке меч. Они продвигались по редеющему лесу. Впереди их ждали утро и дом Ястреба.