АНДРЕ НОРТОН
Секреты колдовского мира: Стража Колдовского мира

— Она сбежала! — Керис проехал в конец колонны и с большим усилием, чем мог вообразить, собрал воедино вьючный обоз. Только то, что животные были связаны друг с другом, голова к хвосту, позволило ему справиться с задачей. Более крупная лошадка Лиары покорно последовала за остальными.
— Похищена! — госпожа Элири рванулась вперёд, но рука Мышки остановила её.
— Это не то, что ты думаешь. Она подчинилась собственной воле, потому что боится того, что носит внутри себя, как ей кажется.
Отряд окружил маленькую фигурку в сером.
— Но, — почему то, неожиданно для себя, запротестовал Керис, — разве в Лормте её не проверили? Если есть в ней что то от Тьмы, она, конечно, не смогла бы это утаить, особенно от тебя, от твоих сестёр!
— Она не связана с Тьмой, хотя по крови своей может ею управляться — через главную Силу. Они себя именуют псами, эти ализонцы, — её личико посерьёзнело. — А раз они бессчётное число лет с псами возятся, кто знает, чего они от них могли набраться?
— Но разве не ты выбрала Лиару нам в спутницы? — на этот раз заговорила госпожа Элири.
Тень огорчения скользнула по лицу Мышки.
— Не я выбирала, госпожа. Он, — она протянула вперёд кристалл, — притянул меня к ней, так же как и ко всем вам здесь, к мужчинам, женщинам, рентианцам, кеплианцам. У каждого из нас в этом походе своё место, а Лиара пока до конца не выполнила своего предназначения. На какое то время она отвлеклась, пошла своим путём. А сейчас, — колдунья слегка передёрнула плечами, как бы покончив с этим, — давайте посмотрим, куда ведёт нас наш.
Она уже двинулась в путь, держа кристалл на вытянутой ладони.
Они спешились, оказавшись в лесу из каменных деревьев, потому что ехать стало очень трудно: попадались рытвины и трещины, в которые легко могло угодить копыто.
Безрадостное небо, бесконечный всепроникающий дождь вызвал у Кериса ощущение, что они попали в какие то из пресловутых врат и заброшены в мир, который ему совсем не знаком. Яста шагал уверенно, хотя несколько поотстал и следовал за вьючными лошадками. В его присутствии они, казалось, присмирели и покорно плелись за Керисом.
Колоннада каменных деревьев сменилась открытым пространством. Вернее, открытым небом, и в центре высилась какая то странная глыба, вынудившая их замереть у последних колонн и уставиться на неё.
Тогда как другие врата, к которым их приводил кристалл, были действительно стёрты временем, лицезрение этого присевшего на корточки создания вызывало неловкость. Керис припомнил странные фигуры, обитавшие по ту сторону Тёмной башни, куда трое из отряда рискнули отправиться, чтобы спасти жизнь и душу.
Перед ними было нечто массивное, монолитное, серо зелёного цвета и, подобно той змеиной голове, которую они схоронили, формой своей указывающее на явную принадлежность к царству Тьмы, конечности тесно прижаты к земле, а спина — покрытый бородавками горб. Лицо, если то, что находится в передней части шарообразной головы этой фигуры, можно называть лицом, совершенно явно напоминает маленьких земноводных, знакомых Керису с детства. Полголовы занимают разъятые челюсти. Ни носа, ни глаз. Бородавчатая кожа покрывает все пространство от челюстей до макушки головы.
Тила взвилась на дыбы и протрубила вызов. Её синие глаза засверкали ещё ярче. Все вокруг сотворили охранные знаки. Всем было ясно, что ничего, кроме зла, от этого места ждать невозможно.
Госпожа Элири попыталась остановить Мышку, когда та отделилась от тесно сгрудившихся, будто в поисках взаимной защиты, членов отряда.
Свет её кристалла замигал, и Мышка взглянула вперёд. Она прошла шаг, другой и замерла. Голос её, хотя и негромкий, ясно донёсся до них.
— Оно… знает…
Керис плечом ткнул в бок Ясту: это тебе не какие нибудь там мёртвые врата, эти способны в любой момент втянуть нас своим огромным ртом или выплюнуть какие нибудь дотоле невиданные ужасы.
— Тила, — к изумлению Кериса, Мышка окликнула кеплианскую кобылицу. — Элири, Ромар, — потом она добавила имена других кеплианцев. Керис остался, а Яста прошёл вперёд, хотя Мышка его не назвала. Странная образовалась группа перед этой лежащей внизу штуковиной. Керис знал, что госпожа Элири обладает Силой, частично даже потусторонней, так как она являлась одной из прошедших врата. А господин Ромар, её спутник, прошёл испытание в серьёзном бою со злом и вышел победителем.
Он видел, что, двигаясь вперёд, эти двое делали какие то жесты руками, хотя и не доставали оружия. Кеплианцы шли вперёд не слишком охотно, ибо в своё время, пока госпожа Элири не сняла с них древнего заклятья, служили Тьме. Но эти кеплианцы были свободны, и Керис чувствовал, даже находясь в некотором отдалении, отголосок Силы в трёх чёрных фигурах. В Ясте тоже, о чём он отлично знал, таился дар, которым обладали все представители его племени.
— Их можно запереть? — голос госпожи Элири прозвучал очень твёрдо, когда она задала вопрос. Одной рукой она держалась за шею Тилы.
— Это нам пока неизвестно, — Мышка заключила кристалл в ладони и поднесла ко лбу. — В Лормте ищут ответ, но мы пока не открыли тайну этих врат, если она вообще существует. Мы не в силах их запечатать, но можем огородить стеной.
Господин Ромар кивнул, как будто сразу понял, о чём речь. Он подошёл к Элири и взял её за руку, другой она всё ещё держалась за Тилу.
— Против часовой стрелки, — сказала Мышка и повернулась. Господин Ромар последовал за ней, ведя за собой госпожу Элири и Тилу. За ними цепочкой шли два других кеплианца и Яста.
Они двигались медленно, и Керис видел, как шевелятся губы троих представителей рода человеческого, хотя не мог разобрать слов.
Как бы то ни было, он не сомневался, что они творят заклинания, которым больше всего доверяют.
Тела животных, казалось, мерцают: несмотря на дождь, шкуры их по особому лоснились. Они соблюдали чёткий порядок следования. Эта странная группа трижды обошла вокруг чудовища с раскрытой пастью.
Сила, призванная ими, коснулась тех, кто стоял в ожидании. Но соколы вдруг взметнулись ввысь, изящно планируя взад и вперёд. И Керис начал, помимо воли, повторять слова, смысл которых ему не открывался, но которые каким то образом проникли в него, чтобы он произнёс их вслух.
Что то задвигалось в разверстой пасти — какая то толстая чёрная линия, похожая на якорные канаты салкаров, и стала вылезать наружу. Но в этот миг Керис уловил и какое то иное мгновенное движение.
Изменился дождь он резко усилился и образовал стену вдоль пути, которым следовали посланцы Силы.
Потом Керис никогда не мог забыть случившегося, но даже по прошествии многих лет он так и не обрёл уверенности в том, что и вправду видел это: как только канат почти коснулся полуиллюзорной стены, его тут же отбросило назад.
Те, кто плёл паутину, присоединились к остальным.
— Нам нужно найти какое нибудь место подальше отсюда, — сказала Мышка, — потому что я должна сообщить об этом в Лормт. Действующие врата зла — об этом должно знать. Наше ограждение не продержится долго, но, возможно, мои сёстры смогут укрепить его издали.
Итак, они снова пробрались сквозь каменный лес и пришли наконец в обычную на вид местность. Сумерки сгустились ещё до того, как они добрались до живой зелени, окаймлявшей реку, и там разбили лагерь. С приходом ночи дождь прекратился, и они смогли разжечь костёр, попытались высушить одежду и позволили себе поужинать обильнее, чем в предыдущие дни.
Мышка уединилась в укромном уголке, который устроили для неё из тюков с провизией. А Керис заступил на вахту, в смену с Вутчем и Вориком. Господин Ромар, при свете слабого мерцания, излучаемого шаром, который носил с собой и доставал крайне редко, делал дополнения к карте, на которую наносил маршрут, пройденный за день. Они должны находиться близко к южной границе Карстена, а это местность, неизвестная Деневеру. Он постарался провести их по той части труднопроходимых земель, где можно найти укрытия. А теперь вызвался провести разведку в восточном направлении, что они и обсуждали в этот вечер.
Керис был рад освободиться от обязанностей погонщика вьючного обоза. Он находил, что управлять приземистыми строптивыми лошадками, даже с помощью Ясты, необычайно утомительно.
Лиара и Серые. Впервые он задумался над тем, как легко приняла Мышка факт исчезновения девушки. Быть лишённым дара среди тех, кто обладает Силой, всё равно, что быть слепым или глухим. Он знал, что ализонку неохотно приняли в отряде: сокольничии и пограничники слишком часто воевали с ей подобными. А если учесть вековую ненависть, которую питали к её роду колдуньи, он удивился, как вообще Лиару могли так открыто принять в Лормте. Было, однако, известно, что те, кто пытается разгадать старинные предания и употребить их во всеобщее благо, имели таки какие то странные связи с псарями.
«Где то она сейчас?» — подумал он. Она взяла с собой припасы, но очень мало, а он уверен, что у неё нет опыта жизни в глуши. Да ещё эти Серые — при мысли о них рука тянется к поясу.
Да, он совсем забыл об этом — о кинжале кванской стали, найденном в странно скукожившемся теле на поле битвы. Керис знал, как ловко Лиара управлялась с этим оружием, и не сомневался, что нож принадлежит ей. Надо вернуть вещь девушке. Эта мысль мучила его на протяжении всего дежурства.
На следующее утро Деневер поехал вперёд, удаляясь на восток в полном одиночестве, если не считать его торгианца. Мышка казалась спокойной, может, она и вправду уговорила какие то далёкие силы придержать врата — этого она им не открыла.
В общей сложности в Эскоре они обнаружили девять врат — здесь это оказалось легче, потому что тут многие обладают даром. Пять врат подавали признаки жизни и охранялись. Поисковые партии военачальника Кориса в Эсткарпе добавили ещё три к общему числу обнаруженных на той территории. Одни казались заглохшими, но за ними все равно наблюдали, а двое других бездействовали. Керис был уверен, что они просто временно обездвижены, как и обнаруженные ими накануне.
— Существовала ли вообще когда нибудь запись того, сколько адептов занимались схемой подвижных миров? — спросила госпожа Элири, когда Мышка кончила передавать сообщение — Нет ли списка их имён или сведений о том, где они живут?
— Все это известно Хилариону и Каттее, — ответила Мышка. — Хиларион сообщил о двух вратах, которые сделал сам и сам же обездвижил по мере сил и возможностей. Но мастера меж собой не дружили. Им доставляло удовольствие сделать новое открытие и удивить остальных, но не объяснять, каким образом удалось достичь того, чем они хвастали. — Личико её выглядело осунувшимся и усталым. — Тем не менее большинство Древних происходило из Эскора и Арвона — это был тот мир, который существовал раньше, до Великой битвы, разметавшей его. Посему то, что мы можем обнаружить на юге, создано или странниками, которые менее обычного доверяли своим соплеменникам, или беженцами, которых разбросало по свету после Первого Преставления.
Они не стали двигаться вперёд в этот день. Было совершенно очевидно, что расход дара тяжело сказался на людях и животных. Двое пограничников успешно занялись рыбалкой, а Керис на Ясте и сокольничий Криспин отправились на охоту. Они завалили солидного вилорога, а Дальнокрылый поймал четырёх диких курочек. Это было отличным пополнением быстро тающих припасов. Они провели ещё два дня за сушкой мяса, пока поджидали возвращения Деневера, который намеревался сообщить, что лежит вниз по реке и не грозит ли им опасность наткнуться на какой нибудь блуждающий отряд, которых теперь развелось множество в Карстене.
Во время второй охотничьей вылазки на следующий день они наткнулись на свидетельство того, что у Карстена ещё есть заповедные уголки, полные жизни, которые смогут уберечь его от хаоса. Дальнокрылый доложил Криспину результаты разведки.
— Дорога, — сообщил сокольничий, поглаживая голову пернатого друга, — причём, видимо, ею пользуются. Дальнокрылый видел на ней отряд. Наверно, нам лучше самим взглянуть.
«Лучше уж как можно раньше узнать самое худшее», — молча согласился с ним Керис. Если бы их нынешний лагерь у реки находился не на краю густых зарослей, а возле поселений, им следовало бы настроиться на продолжение пути.
Они спешились, и Яста двинулся вперёд на разведку. Следуя за ним, Керис и сокольничий пересекли узкий овраг, по дну которого бежал маленький ручеёк Кустарник, заполонивший овраг, обеспечивал прикрытие.
Вон действительно проходит дорога. Керис быстро оценил ситуацию: место расчищено, и расстояние от одного края до другого если и не равно полёту стрелы, то всё же недостаточно узко, чтобы устроить засаду.
Кто бы ни правил этой землёй, трагически разрываемой войнами, у него всё же достаточно воли и силы, чтобы держать дороги открытыми. Дороги означают более быстрое продвижение не только для войска, но и для торговцев. А где идёт торговля — там мир, пусть и напряжённый.
Дорога пересекала речку, не перекрытую мостом, и Керис догадался, что в ней есть брод или просто мелководье.
Отряд, замеченный Длиннокрылым, уже подходил к броду. Они увидели группу вооружённых стражников, окружавших паланкин, подвешенный меж двумя коренастыми лошадками, занавешенный яркими, хотя и побитыми дорожной пылью тканями. Часть занавески откинули, чтобы сидящий внутри мог видеть все вокруг. Керис заметил богатую одежду, которая могла принадлежать только вельможной даме. Он увидел руку в серебряном браслете, крепко обнимающую маленького ребёнка, визжащего и покрасневшего от натуги в попытках вырваться на свободу.
За паланкином следовали три женщины в более скромных одеяниях, головы их почти скрывали плотно облегающие шапочки с полями. Они восседали на неспешно шагающих лошадках. Потом снова стражники. Все они придерживались темпа, заданного лошадьми с паланкином, хотя Керис заметил, что среди них есть авангард, осматривающий все придорожные заросли.
— Лускан! — этот резкий возглас со стороны его собственного спутника ошеломил Кериса. Одновременно с возгласом сокольничего птица, сидевшая на луке седла, издала громкий клёкот.
Со стороны путников послышался ответный крик. Стражники тут же разделились на две группы, одна из которых окружила носилки и наездниц, а три ближайших воина устремились к оврагу, в то время как их соратники готовились отразить нападение.
Не успел Керис пошевелиться, как Криспин послал коня вперёд, а птица издала повторный зов.
И тут Керис заметил, что на двоих стражниках одежда сокольничих. Их птицы, хоть и в колпачках, тотчас отозвались на клёкот Дальнокрылого.
Один из сокольничих поднял забрало с клювом птицы. Шлем его изображал голову сокола.
— Это ты, Брат из одного Гнезда? Поклянись! — часть лица, видная Керису, выдавала в нём человека пожилого, зарубцевавшийся шрам искривил рот.
— Клянусь, это я, — твёрдо произнёс Криспин. — Я еду, не замышляя зла в отношении своего братства, хотя Гнездо уже разорено.
Остальные стражники ориентировались на сокольничих. Руки они положили на рукояти мечей, а луки держали наизготовку, но при этом, казалось, ждали, чтобы их спутник по обозу взял на себя руководство.
Криспин поднял забрало, выполненное в форме клюва птицы, а затем, словно уверяя других, что это именно он, вообще снял шлем.
— Ты — Лускан из рода Лёгкой Стаи, — торопливо проговорил он, — а я был птенцом в то время, когда ты принял Стаю.
— Кто же тогда обучал тебя? — последовал быстрый вопрос.
— Ашфар, но он давно уже руководил Стаей, ещё до прорыва границы.
— Ашфар… — повторил другой. — Что ж ты теперь, парень, поигрываешь чистым щитом, когда остатки Гнезда влачат жалкое существование? — и его рот, стянутый шрамом, скривился в усмешке.
— Я на службе по приказу Наставника Стаи.
— Барона Йерма? Ты довольно нагло едешь по его владениям.
— Только пересекаю их. Те, с которыми я скачу, представляют собою отряд, где есть колдуны.
Лускан пристально посмотрел на него.
— А что делают колдуньи и колдуны рядом с честным воином?
— Многое. Но я могу дать клятву на мече и на крови, на когте и на клюве, что мы не побеспокоим ни одного из обитателей этого края.
Он поколебался и потом прибавил немного более резким тоном:
— Ибо наш отряд — на стороне Света!
Лускан выругался, но стало ясно, что клятва Криспина успокоила его.
— Чей щит ты поднял? — спросил он уже менее требовательно.
— Щит двух стран, и Карстена тоже, с той самой поры, как только мы поняли, что цель наших поисков находится и здесь, и в этом краю тоже, в чём и убедились уже дважды!
— Загадки! — брюзжащий голос оказался принадлежащим женщине из паланкина. — Говори ясно или же займись своим делом, да побыстрее, раз уж у тебя так много свободного времени!
Двое сокольничих, остававшихся до сей поры в стороне, принудили лошадей приблизиться, пока все трое не оказались лицом к лицу с Криспином. Керис напрягся, зная, что если дело перейдёт от речей к мечам, то придётся вмешаться.
— Тут всем добрым людям грозит Тьма! — Криспин и не делал попыток надеть шлем. — Мы все, из Эсткарпа, Эскора, Лормта — ищем и уничтожаем на этой земле ростки гибели!
— Колдуньи! — вновь забрюзжала дама из паланкина. — Разве не довольно смертей посеяли они среди нас? Где же лежит мой дорогой первый муж, скажи, прислужник дурной Силы? Он навсегда упокоился там, среди горных хребтов!
Но её голос тотчас затерялся в шуме крыльев. Все четыре сокола, и Керис даже не успел этого осознать, стремительно взмыли вверх. В то же самое время и Яста послал ему, своему наезднику, мысленное предостережение:
«Тревога. Засада. Их нетерпенье все больше. Их хозяина трудно победить».
На дороге, почти перед самым обозом, что то запенилось и запузырилось, поднимаясь прямо от травы опушки, их естественного укрытия, — и на них внезапно устремились твари, именуемые расти (нечто вроде огромных крыс, живущих только ради умерщвления и пожирания).
Может быть, разведчики не заметили их, потому что искали просто опасности и беды. Пронзительно и страшно вдруг завизжали женщины, точно кобылицы в битве. Хоть расти и не достигали в длину руки взрослого мужчины, свора этих тварей всё же могла сбить наземь и коня, и наездника.
Керис выкрикнул боевой клич Дола:
— Мечи во имя Света! — и Яста мгновенно бросился в атаку. Они успели захватить самый конец катящегося клубка тварей. Морда Ясты вытянулась вперёд. Он ухватил одно из раздутых коричневых тел, разорвал его и швырнул в самую середину своры, одновременно высоко воздымая передние копыта в дробящей все и вся пляске!
Керис тотчас подхватил тот тайный ритм боя, знакомый с той поры, когда он в первый раз помчался на коне с Килланом. Он оставил меч в ножнах. Огненный хлыст стража Дола в его длани надвое рассёк шевелящийся клубок и верещание тварей, спалённых воином, уже прекратилось, когда их же собственные соседи по своре кинулись на них. Ибо такова природа сей мерзости: они часто прекращали нападение, когда грызущий их голод удавалось утолить мясом собственных сородичей.
Керис прорубил тропу сквозь сплетение тел, прежде чем твари почуяли, что враг опустошает их ряды. И тут Яста отскочил, и огненный хлыст посылал вслед расти искры, от которых загорались шкуры, даже не тронутые хлыстом.
Юноша бился уже не один: он понял, что закалённые в битвах торгианцы топчут и встают на дыбы, хотя клинки их наездников гораздо менее разрушительны, чем оружие Дола.
Керис также заметил, как нырнул сверху сокол. Он обернулся и быстро изменил движение хлыста, чтобы прикончить расти, нападавших слева. Запах палёной шерсти и крови дурным туманом окутывал их.
Вдруг он увидел, как свора устремилась к лошадям с паланкином. Огромные животные взбесились, поднялись на дыбы и заржали. Один шест паланкина свалился, опрокинув в дорожную пыль ребёнка и женщину, которая устремилась к малышу, чтобы прикрыть его своим телом.
Теперь он должен быть осторожнее. Лошади с паланкином продолжали метаться, не переставая ржать, а коричневые тела взвивались вверх из пыли, чтобы вонзить зубы в их тела. Остатки носилок мешали коням и остались беззащитными.
Но для воина важнее были женщина и ребёнок. Яста не нуждался в словах. Рентианец одним гигантским прыжком очутился прямо над одним из острозубых чудищ. Керис тотчас спрыгнул и встал перед женщиной. Он укоротил хлыст, опалив пальцы, но зато теперь смог стоя сражать расти, а женщина свернулась клубком, укрыв ребёнка в крепких объятиях.
Они нападали трижды, и по характеру атак воин понял, что главной их добычей должны были стать женщина с ребёнком. Было также совершенно очевидно, что эта орда никогда ранее не имела дела с огненным хлыстом и что они не могли защититься от его мерных взмахов.
Вскоре перед ним лежала груда мёртвых тварей. Ни одна из них не двигалась.
— Они мертвы, — сообщил Яста. По ноге рентианца проходила огромная кровавая полоса, и он наклонил рогатую голову, чтобы зализать рану. Если не считать ожогов рук, полученных, когда в середине битвы он решил укоротить хлыст, Керис остался невредим. Смотав хлыст, он опустился на колени перед женщиной и мягко коснулся её плеча.
Она вздрогнула и вскрикнула, жалобно, словно всхлипнула.
— Они все мертвы, госпожа. Задел ли вас хоть один? Если так, то рану нужно сразу обработать.
Её причудливый головной убор соскользнул на дорогу, когда она наконец подняла голову. Тут Кериса оттолкнула одна из женщин, толпившихся возле неё. Насколько он мог судить, ни её, ни ребёнка никто не тронул.
— Ты, молокосос! — взбешённый Керис обернулся и оказался лицом к лицу с Лусканом. Конь сокольничего исходил кровью, да и у самого наездника по ноге расплывалось алое пятно. — Не знаю, из какого Гнезда ты вылетел, но сражаешься ты так, как я никогда раньше не видел. Кто ты и чем занимаешься? — резкий тон сокольничего вызвал вспышку гнева в Керисе.
— Я не из птицеловов, — он нарочно употребил слово, хорошо знакомое сокольничему. — Я Керис Трегарт из Зелёного Дола, но тебе, конечно, неизвестна ни земля моя, ни дом мой.
— Трегарт… тот, что присутствовал при взятии Горма, — медленно проговорил Лускан. — Но ты зелёный юнец, а тот закалённый воин и раза в три тебя старше.
— Это мой дед, — сухо сказал Керис.
— Да, твоё племя ведёт счёт своим победам, — пожилой сокольничий кивнул. — Я, как видишь, не так уж неосведомлен, юнец, ибо я слыхал о Зелёном Доле и о тех, кто поддерживал Свет на протяжении всех дней Тьмы. Ну, каким ещё даром ты обладаешь, кроме огня, что подчиняется твоей воле?
Керис пожал плечами.
— Я знаю все, чему меня учили. Какое дело этому человеку до того, что он не наделён даром, принадлежащем ему по праву рождения?
— И не зря, — Лускан кивнул. — Это судьба послала нам твоего щитоносца, чтобы он нас здесь остановил. Если бы мы напоролись… — он взглянул на груду мёртвых расти.
Отряд начал построение, пытаясь восстановить какой то порядок. Но для начала они выслали вперёд лазутчиков, которые должны были не только осмотреть окрестности на предмет какого либо движения, но и пошевелить копьями придорожную траву, хотя Керис не сомневался, что очередное нападение едва ли возможно.
Сознание, что расти и Серые бродят по этим дорогам, встревожило его. Ранее считалось, что ни те ни другие не покидают пределов Эскора. А ему совсем не хотелось, чтобы за ним тащилась свора, подобная сегодняшней.
Женщина из паланкина послала за ним, прежде чем он тронулся в путь, стремясь поскорее рассказать спутникам о происшедшем. Женщина сильно побледнела и с трудом выговаривала слова:
— Мне сказали… ты… происходишь… из большого рода на севере, — она немного овладела собой. — Я готова этому поверить. И ещё тому, что ты не хочешь нам зла. Если тебя кто нибудь остановит по эту сторону реки, покажи им это, — она нетерпеливо дёрнула кулон, висевший у неё на шее на невзрачном шнурке. — Я из рода Ригонов, я твоя кровная должница и приношу в том клятву.
Старые формальные слова, приличествующие какой нибудь церемонии, показались словами из иной жизни. Он поблагодарил женщину.
Тем временем Криспин собирал сведения от уже разговорившихся охранников. Он узнал многое о местности, о том, кто из владетельных князей может принять их, а кто будет гнать, просто потому, что они едут с севера.
Все ещё преследуемый запахом крови, Керис двинулся назад к речному лагерю. Возможно, на этот раз вместо мяса они принесут в отряд очень полезные сведения.