АНДРЕ НОРТОН
Преданья колдовского мира: Наследство из трясины Сорн

Потом ему понадобилось разрешение на ввоз, и он отправился к Хигбольду. По обычаю торговец принес подарок — одну из таких кошек. Хигбольд не был любителем животных. Лошади были для него только орудием, а собаки никогда не лежали в его зале или кабинете. Но он приказал отнести кошку в спальню леди. Может, он решил, что давно не обращал на нее внимания, и этот подарок как то скроет его безразличие.
Однако вскоре Хигбольду начали сниться сны. В его прошлом было достаточно зла, чтобы снабдить кошмарами целое войско. Но снилось ему не прошлое, а скорее настоящее или даже мрачное будущее. Потому что в каждом сне (а они были настолько реальны, что он каждый раз вскакивал с постели и требовал, чтобы принесли свечи) он терял кольцо, которое принесла ему Эльфра, кольцо, ставшее сердцевиной всех его планов.
Он носил его на цепи под одеждой. Но во всех снах оно ускользало. И теперь он спал, сжимая его в руке.
Тем не менее, однажды утром Хигбольд проснулся и обнаружил, что оно действительно исчезло. Страх измучил его, пока он не отыскал кольцо в складках постели. И он так свирепствовал все это время, что все слуги попрятались, опасаясь за свою жизнь.
Но вот наступила ночь, когда ему снова приснился сон, и очень реальный. Что то сидело вначале в ногах его постели, потом начало медленно, осторожно приближаться. А он не мог пошевелиться, лежал в поту и ждал этого приближения.
Неожиданно Хигбольд пришел в себя от кошмара и чихнул. Кольцо отлетело и упало в ногах постели. И тут рядом с кольцом появилась кошка. Глаза ее так горели, что он поклялся бы, что это не кошка, а что то другое, более разумное и злое, поселившееся в том маленьком кошачьем теле. С холодной расчетливостью это существо следило за ним, а он лежал, не в силах пошевелиться и протянуть руку к кольцу. И тут кошка спокойно взяла кольцо в зубы, спрыгнула с кровати и исчезла.
Хигбольд закричал и попытался схватить ее. Но кошка была уже у дверей его комнаты и стрелой промелькнула мимо стражника, прибежавшего на крик лорда. Хигбольд оттолкнул солдата и побежал вдогонку.
— Кошка! — его крик поднял всю крепость. — Где кошка?
Но в этот предрассветный час все спали. А те, кого разбудил его крик, мигали и не могли прийти в себя.
Хигбольд хорошо знал, что в крепости имеются сотни, даже тысячи мест, куда может заползти маленькое животное, где оно может бросить кольцо, и его никогда не отыщут. Эта мысль сводила его с ума, так что вначале он походил на безумца, бегал взад и вперед, кричал, приказывал схватить кошку.
Но потом пришел посыльный от ворот и сказал, что стражники видели кошку. Она спрыгнула со стены и убежала из города на свободу. И Хигбольд ощутил в глубине растущий холод, подобный холоду смерти: это означало конец всем его планам. Если в крепости столько тайников, то что сказать о всей окружающей земле?
Он вернулся, погруженный в молчание тяжестью утраты, в свой кабинет. Здесь он бил кулаками по каменной стене, пока боль не прорвалась в его охваченный гневом мозг и он не смог снова рассуждать разумно.
Животных можно выследить. С его псарнях содержалось множество собак, хотя сам он никогда не развлекался псовой охотой, забавой высокорожденных. Он будет охотиться на эту кошку, как никогда ни на одного животного не охотились в Верхнем Халлаке. Придя в себя, он начал быстро отдавать приказы, и от его голоса вздрагивали и отворачивались в сторону слуги, стараясь держаться от него подальше.
Охота началась в предрассветный час, хотя из ворот крепости выехал довольно небольшой отряд. Хигбольд взял с собой только псарей со сворой лучших собак и оруженосца.
След был чистым и свежим, и собаки сразу взяли его. Но побежали они не по дороге, а сразу свернули в сторону. Всадники с трудом поспевали за ними, и вскоре собаки намного их опередили. Только лай впереди свидетельствовал, что они по прежнему идут по следу. Хигбольд теперь держал свой страх под контролем, он не гнал лошадь, но тело его было напряжено; если бы он мог вырастить крылья, то сразу бы полетел вперед.
Местность становилась все более дикой и мрачной. Лошадь оруженосца захромала и отстала. Хигбольд даже не посмотрел в его сторону. Солнце взошло, и впереди показалась зелень болот. Холод в сердце Хигбольда усилился. Если кошка уйдет в болота, преследовать ее там будет невозможно.
Но когда они добрались до болота, след повернул и пошел по его краю, как будто животное благоразумно решило не доверяться сомнительной безопасности топей.
Наконец охотники увидели маленькую хижину, построенную из материалов этой заброшенной земли: стены из камней и булыжников, крыша крыта тростником. Но когда преследователи приблизились, собак неожиданно отбросило, словно они наткнулись на невидимую стену. Они прыгали, лаяли, но их снова и снова отбрасывало назад.
Псарь спешился и побежал к собакам. Но тоже встретил сопротивление. Он споткнулся и чуть не упал, потом поднял руки, провел ими направо, налево. Словно касался какой то поверхнрсти.
Хигбольд тоже спешился и прошел вперед.
— Что это? — он заговорил впервые с тех пор, как сел на лошадь.
— Это… здесь стена, лорд… — дрожащим от страха голосом ответил псарь и отшатнулся и от этого места, и от Хигбольда.
Хигбольд же шел, не останавливаясь. Он спокойно миновал псаря и лающих, скулящих собак, подумав только, что тот вместе с собаками спятил. Никакой стены, только хижина и то, что он увидит в ней.
Он положил руку на покосившуюся дверь и со всей силой своего гнева распахнул ее.
Перед ним оказались грубый стол, стул. На стуле сидел Калеб. А на столе — кошка, ласково мурлыча под рукой Калеба. А рядом с животным лежало кольцо!
Хигбольд подошел и протянул руку. С того момента, как он увидел кольцо, он ни на что больше не смотрел. Ни человек, ни животное ничего не значили для него. Но вот Калеб прикрыл рукой кольцо. И Хигбольд потерял способность двигаться.
— Хигбольд, — обратился непосредственно к нему Калеб, не пользуясь ни вежливой формой, ни титулом, — ты злой, но сильный человек. Слишком сильный. И в прошлом искусно пользовался своей силой. А теперь даже корона в твоей досягаемости, не так ли?
Он говорил мягко, спокойно, без всякого страха. Никакого оружия у него не было, но сидел он без напряжения. Ненависть Хигбольда победила страх, и ему теперь больше всего хотелось превратить лицо этого человека в кровавые руины. Но он не мог даже пальцем шевельнуть.
— Я думаю, — продолжал Калеб, — ты вполне насладился обладанием этим,
— и он указал на кольцо.
— Мое!.. — горло Хигбольда заболело, когда он произнес это единственное слово.
— Нет, — Калеб покачал головой, по прежнему мягко, словно говорил с ребенком, требующим того, что не может ему принадлежать. — Я тебе кое что расскажу, Хигбольд. Это кольцо — подарок, и дано оно мне было добровольно. Я облегчил предсмертные страдания существа не нашего рода, а смерть ему принесли такие, как ты. Если бы ее не застали врасплох, она сумела бы защититься; ее защиту ты сейчас испытываешь на себе. Но ее обманули и использовали с такой жестокостью, что я постыдился бы назвать сделавших это людьми. Я попытался ей помочь, но мало что мог сделать. И вот мне достался этот подарок, и ее племя подтвердило, что я владею им по праву. Я хотел использовать его в добрых целях. Эта мысль заставляет тебя улыбаться, не правда ли, Хигбольд?
Потом ты от имени своей леди обратился ко мне, чтобы я помог девушке, с которой ты якобы жестоко обошелся. И вот в своей слепоте я сам навлек на себя гибель. Я простой человек, но даже я кое что понимаю. Хигбольд — верховный повелитель этой земли. Такое зло невозможно допустить, и эта невозможность превыше всех наших страхов и желаний.
И я снова обратился к жителям болот и с их помощью устроил ловушку, чтобы привести тебя сюда. И ты пришел, пришел легко. А теперь… — Калеб поднял руку и оставил кольцо лежать. Оно как будто засветилось, Хигбольд устремил на него взор и больше ничего не видел. И за пределами его зрения, за зелено красным свечением кольца, послышался голос.
— Возьми кольцо, если ты так этого хочешь, Хигбольд. Снова надень его на палец. А потом иди и принимай свое королевство!
Хигбольд обнаружил, что может протянуть руку. Пальцы его жадно сомкнулись вокруг кольца. Торопливо, чтобы не лишиться его снова, он надел кольцо на палец.
Не посмотрев на Калеба, он повернулся и вышел из хижины, словно ее хозяина и не существовало. Собаки лежали на грязных животах, скулили слегка и облизывали сбитые лапы. Псарь сидел рядом с ними и смотрел на возвращающегося хозяина. Две лошади стояли, опустив головы, их удила покрывала пена.
Однако Хигбольд не подошел к лошади, не заговорил с ожидавшим его псарем. Он повернулся лицом на югозапад и как человек, идущий к долгожданной цели и ни на что не обращающий внимания, зашагал в сторону трясины. Псарь не остановил его. С раскрытым ртом он смотрел ему вслед, пока фигуру Хигбольда не поглотил туман.
Из хижины вышел Калеб, кошка сидела у него на плече. Он заговорил первым.
— Возвращайся к своей леди, друг мой, и скажи, что Хигбольд отправился на поиски своего королевства. Он не вернется.
И тоже направился в болота, и его тоже поглотил туман, и больше его не видели.
Вернувшись в Клавенпорт, псарь рассказал леди Исбель, что видел и слышал. После этого ей стало лучше (как будто какой то яд покинул ее тело), и она вышла из своей комнаты. И принялась раздавать милостыню из богатств Хигбольда.
А когда наступило лето, она выехала на рассвете, взяв с собой только одну служанку (ту самую, что пришла с ней из дома ее отца и долго и верно служила). Сколько видели стражники, женщины двигались по большой дороге. Когда и куда они свернули, никто не знает, и больше их никогда не видели.
Ушла ли она в поисках своего лорда или другого человека, кто знает? Трясина Сорн хранит свои тайны.