АНДРЕ НОРТОН
Разное: Гаран вечный

Тропа резко оборвалась у края неизмеримой бездны. Из ее глубин доносилось слабое вздыхающее бормотание, отдаленное жужжание, как будто какая то форма жизни существовала и ползала далеко под нами.
— Конец, — сказал Закат. — Наш выбор оказался ошибочным.
— Сомневаюсь, — задумчиво сказал я. Мое внимание привлекло что то подвешенное над бездной. Две длинные цепи, из того же материала, как и тот, из которого были возведены стены Путей, висели туго натянутые и устойчивые, как будто они поддерживали какой то невидимый груз. Я отстегнул лучевой жезл и направил его перед собой, так что пучок световых лучей до сих пор горевшего заряда смог охватить то, что должно было висеть между цепями.
— Ах… — замурлыкал Закат как гигантская Ана, потому что луч высветил мост из какого то поглощающего свет материала, мост, тянущийся за завесу тьмы.
Перемещая луч, я проследил очертания моста, чтобы увидеть, где он касался нашего края пропасти. Но он не соприкасался. Он обрывался на расстоянии добрых трех футов в куче разбитых осколков. Разрушился ли он недавно, или столетия назад — нам никто не мог рассказать, но этот пролом оказался эффектной преградой.
Я оценил длину позади нас. Человек, если он был проворным и не боялся высоты, мог бы преодолеть брешь прыжком с разбега — если Оун будет добр к нему. Однако, мост обладал гладкой поверхностью и она изгибалась в виде гребня, который с самого начала служил для нас помехой, а внизу сияла бездна.
Закат так же быстро, как и я, принял наш единственный шанс.
— Один должен стоять здесь, — сказал он, — и направлять луч на край этой гибельной западни, в то время как другой прыгает. Затем, если с помощью Оуна удастся совершить это, он должен проделать то же самое, пока его товарищ не присоединился к нему. Просто, но смертельно опасно. — Он эасмеялся.
Выбора у нас не было. Затянув пояс и крепко привязав мешок с продовольствием за плечами, я приготовился. Затем, прежде чем он смог запротестовать, я сунул свой лучевой жезл ему в руки и вернулся назад до конца коридора. Я стремительно пронесся мимо Заката, который пригнулся у края бездны с жезлом наготове, чтобы освещдать мне место приземления.
Затем я очутился над пучиной: сердце билось так, что отдавалось в ушах. Мои ноги коснулись гладкой поверхности моста и соскользнули. В стремительном броске я метнулся вперед, мои напрягшиеся пальцы сомкнулись на этом срединном гребне. Изгиб, который казался нам самой большой опасностью, спас меня. Я намертво вцепился в него, лежа вниз лицом на бледной призрачной поверхности, пока мое дико колотящееся сердце не успокоилось. Тогда с помощью одной из гигантских поддерживающих цепей я смог подняться на ноги.
Из продуктового мешка я вытащил два мотка тонкой прочной кожаной веревки, которой Трэн сообразил снадбить нас. Одной я привязался к цепи, к другой привязал груз — консервную банку — и перебросил ее через пустоту Закату. Он прикрепил к ней мой лучевой жезл, и я потянул веревку обратно.
Пока она качалась в пространстве, я испытал, возможно, самое жуткое переживание, какое любой, человек моего мира мог когда либо представить себе. Потому что, когда луч больше не бил в мост, тот исчез из поля зрения, и мне показалось, что я стою на разреженном воздухе, хотя мои ноги ощущали твердую поверхность.
В то же мгновение факел оказался в моей руке. Снова разбитый на куски конец моста появился из небытия.
Закат приготовился и исчез в том направлении, откуда мы пришли. Затем вылетел из устья коридора по направлению ко мне. Видимо, он оттолкнулся с большей силой, чем я, потому что удачно приземлился, и я помог ему подняться на ноги.
— Это же гнездо дьявола, если здесь когда либо существовал хоть один,
— сказал он тяжело дыша, когда снова встал прямо. — Мне даже не хочется думать об обратном путешествии. Нет, давайте эажжем оба факела. Что касается меня, то я не хочу шагать по бессодержательному воздуху, даже если мои ноги утверждают обратное.
Я отвязался от цепи, служившей мне опорой, и мы отправились в это невероятное путешествие над бездной. Строители и инженеры Древнейших Существ, должно быть, обладали великим мастерством, но как чужды были их мысли для человеческой расы. Я восхищался мужеством Кима каменщика, который проникнул внутрь Путей один, защищенный только слабым снаряжением своего времени. Возможно, этот пролом в мосту и объяснял, почему он не вернулся из своего последнего рискованного предприятия.
— Запах заметно усиливается, — прервал Закат мои мысли. Он поднял светильник и направил его луч далеко вперед.
Точно внутри круга света ч то —т о двигалось . Закат внезапно остановился.
— Это и в самом деле полностью проклятое место. Похоже, нас тут поджидает нечто. Я никогда не предполагал, что стану верить в ночных демонов. Однако, это существо, или призрак, возникло при освещении. Ты понимаешь, что это означает?
Я понимал даже слишком хорошо. Это ч то —т о было невидимым при обычном освещении , таким же невидимым, как и мост, тогда как при инфракрасном освещении они были различимы. И оно двигалось по направлению к нам.
— Я думаю, надо оставаться здесь, — продолжал Закат, когда увидел, что я понял смысл его слов. — Лучше предоставить незнакомцу первому показать свою силу, так чтобы мы могли разнюхать его слабое место. Говоря о слабостях…
Запах разложения и непотребного гниения становился трудно переносимым в неподвижном воздухе и значительно усиливался с каждой минутой. Казалось, теперь я мог уловить слабый звук — зловещее шарканье.
Закат снова поднял свой светильник и послал луч вперед. Значительных размеров что то попятилось от сияния.
— Прекрасно, как бы то ни было, оно не симпатизирует этому свету, — заметил с удовлетворением мой товарищ. — Этой слабостью мы можем воспользоваться. Заряди свой жезл, и мы заставим его убраться.
С четырьмя жезлами, испускающими лучи, мы шагнули вперед. То, что загораживало нам путь, отступило. Мы не увидели ничего, кроме темной массы, неуклюже, но быстро движущейся от наших лучей.
Развязка наступила довольно быстро. То, что бежало от нас, набралось храбрости или, может быть, разгадало секрет наших светильников, потому что, когда мы опять двинулись вперед, оно не пошевелилось, а припало к поверхности моста, ожидая нас.
Я видел кошмарных рептилий подземных лапидианских болот и летающие ужасы холианских солончаковых равнин, но то, что было перед нашими глазами на невидимом мосту в Путях, было гораздо более отвратительным для человеческого глаза, чем те. Во первых, его почте невозможно было рассмотреть — свет наших жезлов выхватывал только слабые туманные очертания. Оно не обладало конкретной формой, так как его тело казалось странно подвижным, как будто оно могло изменять внешний вид по желанию.
Самой ужасной принадлежностью у него были глаза, горящие как тусклые пурпурные фонари в складках рыхлой серой плоти. Оно, казалось, не имело конечностей, кроме массивных тумб жира, оканчивающихся всасывающими подушечками, с помощью которых оно передвигало свое задуманное дьяволом тело.
— Вонючие ночные птицы Депта, — выругался Закат, — здесь ползает то, что заставляет человека не верить своим глазам. Если это было то, чего испугался Ким каменщик…
Не приняв быстроту, с которой оно предварительно избегало нас, существо поползло вперед, создавая своими подушечками тот слабый шаркающий звук, который я отметил раньше. Глаза прочно удерживали нас в паутине ужасного обаяния.
Существо перед нами имело разумный мозг. Возможно, сильно непохожий на наш, но мозг, который был даже выше по возможностям, какими он обладал. Интеллект высокого порядка светился в этих удивительных глазах.
Однако, ползун был ошеломлен этой встречей так же, как и мы. Я ощущал волну любопытства, исходящую от него. Оно не было, я чувствовал, злым, так как мы знали истинное зло. Как только я посмотрел в эти горящие глаза, я получил некоторое представление об ужасно чуждой расе и ее невероятной цивилизации. Расе, далекой от наших моральных стандартов. Поэтому, хотя я чувствовал отвращение и некоторый ужас, мне было не страшно.
Остановившись на некотором расстоянии от нас, существо собралось в комок и приподнялось, создавая впечатление о некой обстановке, чтобы посидеть и подумать о поставившей его в тупик проблеме. Оно недолго смотрело на нас, а затем, повернув круглую червеобразную голову, взглянуло вниз, в бездну.
Из глубины донесся тонкий воющий крик. Затем из темноты наверх вылетело что то сверкающее как серебро, парящее на широких крыльях. Оно грациозно кружилось и порхало вокруг моста, а потом, наконец, сложило крылья и встало рядом с бесформенным чудовищем.
По виду оно походило на человека: то есть, оно обладало стройным телом и конечностями, которые соответствовали нашим рукам и ногам. Но все четыре конечности заканчивались всасывающими подушечками, как у ползуна. Голова была круглой и, казалось, не имела характерных черт, кроме больших пурпурных глаз. Бахромистая перепонка служила ему волосами. Последняя медленно выпрямилась, когда оно осматривало нас, пока оболочка не окружила круглую голову как светящаяся туманность.
В моем Мозгу зазвучали слова:
— Зачем ты топчешь Древние Пути, человек?
Я кое что знал о мысленной передаче, применяемой Учеными, поэтому осторожно продумал до конца свой ответ вместо того, чтобы произнести его вслух.
— Я преследую врага из своего мира.
Серебряное существо обернулось к ползуну, и у меня создалось впечатление, что был задан какой то вопрос и получен ответ. Затем снова пришел вопрос:
— Он прошел этой дорогой?
— Думаю, что да.
Мой ответ, казалось, возбудил эти создания. Я почему то знал, что они были взволнованы и выбиты из привычного равновесия. Теперь уже я задал вопрос:
— Вы те, кого мы называем Древнейшими Существами?
Я почувствовал их насмешливое пренебрежение.
— Нет, мы только глина, которой они придали форму на своих гончарных кругах. Древнейшие существа уже давным давно исчезли. Мы остались. Мы должны здесь кое что делать. Глупец, глупец! Тратишь впустую свои дни, преследуя врагов, в то время как гибель быстро подступает к этому слабому миру!
— Что ты хочешь этим сказать?
— Спроси того, кто прошел через забытые Пути до тебя. Раэыщи его, человек.
Затем вся связь между нами прекратилась, потому что внезапно опалесцирующие огни запорхали по массе ползуна. Он поднялся и опустился. На жирных складках его тела появились огромные раны. Его плоть расползалась кусками. Я вздрогнул под ударом мысленных волн, бьющихся в непередаваемой агонии. Его спутник взлетел и завис над ним на мгновение, затем повернулся и умчался.
Ползун свова приподнялся и, по видимому, ослепленный, неуклюже двинулся к краю моста. Какое то мгновение он постоял, пошатываясь, а затем нырнул вниз и исчез. Мы остались одни.
Закат встряхнулся, как бы избавляясь от зловещего сновидения.
— Что бм все это значило? — спросил он.
— Ползающее существо встретило смерть, как представляют ее жители преисподней, но это не естественная смерть, — ответил я. — Другой, вероятно, полетел разыскивать причину.
— Давай ка уйдем с этого места, — Закат вздрогнул, когда посмотрел вниз, в пустоту, поглотившую умирающего ползуна. Мы снова отправились по этому ненадежному пути и отбросили всякую осторожность, потому что нам хотелось вновь ощутить твердость прочного грунта под собой. Сухость в горле и острые спазмы в животе побуждали меня устремиться к пище, но Закат не хотел останавливаться, говоря, что лучше дойти до конца моста прежде, чем делать привал. Больше мы не видели крылатой фигуры и не натыкались на другого ползуна, и я уже почти уверил себя, что мы стали жертвой собственных фантазий, если бы не более поздние события.
Наконец, мы дошли до конца этого жуткого моста и на этот раз спокойно шагнули с невидимости на твердую почву. Закат запнулся, упав на колени. Когда он поднялся, то держал небольшой металлический конус — распространитель разрушающих лучей.
— Я думаю, что вместо ползуна мы должны были почувствовать дыхание этого. — Он задумчиво потрогал конус. — Эта смерть была предназначена нам. Хозяин Кума перестал смотреть на нас как на забаву.
В воздухе над нашими головами кто то закружил и запорхал. Поддерживаемый широко раскинутыми крыльями висел серебряный призрак из бездны. Он задержался на секунду, а затем снова исчез, но за это мгновение я почувствовал озноб от холодной и смертельной ненависти, направленной не на меня, а против того, кто оставил этот предательский конус.
Закат с нескромным удовлетворением посмотрел на меня.
— Похоже, вместо двух охотников стало трое. Это существо из бездны враг не из приятных. Сейчас Кипта взбаламутил глубины самого Ада. Может быть, Оун допустит, чтобы мы первыми настигли его!
Охотно поддержав это пожелание, я шагнул на изогнутую дорогу. Получив подтверждение через смерть ползуна, что мы находимся на правильном нуги, я позволил себе уменьшить мощность лучевых жезлов, сохраняя таким образом ту часть заряда, которая еще оставалась.
Наше путешествие в течение долгих часов было только повторением того, что мы совершили на другой стороне разбитого моста. Тропа бежала по прямой между глухих стен. Ничего не было видно и слышно. Три раза мы останавливаясь отдохнуть и поесть, затем снова шли дальше. Я размышлял о том, что если Трэн, верный нашему соглашению, последовал за нами, то как он переправился через пропасть.
Я потерял счет времени в этой лишенной солнечного света норе, но, должно быть, пришло несколько дней после последней встречи с серебряным существом, когда мы внезапно вступили в область, где стены испускали мягкий фосфоресцирующий свет. Он усиливался по мере нашего продвижения вперед, пока, наконец, мы не получили возможность совсем сбросить свои маски.
Коридор, по которому мы следовали, кончился у подножия откоса, и мы без колебания начали подъем. Наверху находилась запертая дверь из какого то материала, непохожего на тот, которым были облицованы Пути.
Мы навалились, на нее, и она начала поддаваться под нашими усилиями. Постепенно отжав дверь, пока щель не стала достаточно большой, чтобы протиснуться через нее, мы вытащили жезлы и вошли.
Небольшой коридор, в котором мы очутились, был вполне совершенным и соответствовал нашему миру; чуждая атмосфера Путей исчезла. Мы крадучись скользнули вперед, производя своими покрытыми чешуей ногами, несмотря на все усилия, шуршащие звуки на полу.
В конце концов мы очутились перед другой дверью. Нам снова пришлось напрячь всю силу, чтобы сдвинуть ее массивную створку.
Я был полностью ошеломлен и чуть было не вскрикнул, когда мы протиснулись внутрь этой второй двери. Перед нами находилась гигантская лаборатория. Мой неподготовленный ум не мог понять значение даже одной тысячной чудовищных приспособлений, собранных здесь. Мы стояли в тайной лаборатории Кипты, куда даже Ученые никогда не проникали.
Закат, не обращая внимания на то, чего он не понимал, двинулся вдоль этой коллекции сверхнаучных приборов. Минутой позже самонадеянность покинула его с единственным приглушенным восклицанием. Когда я присоединился к нему, то увидел ряд ящиков с прозрачными крышками, стоящие в узком проходе. Даже теперь я не могу позволить себе остановиться на том, что содержали эти ящики. Достаточно сказать, что мозг, ответственный за содержимое, должно быть был абсолютно, нечеловечески безумным.
Отвернувшись от этого омерзительного зрелища, мы побежали во проходу, забыв об осторожности, Если бы я не ненавидел Кипту до глубины души еще раньше, то почувствовал бы к нему отвращение после этого единственного быстрого взгляда на результаты его отвратительных экспериментов.
Мы снова подошли к откосу, поднимающемуся вверх. Мы стали подниматься, полные страстного желания покинуть это место безумных ужасов. В верхней части откоса находился холл, не более чем передняя для какой то комнаты, скрывающейся за занавесом. Приглушенный шум голосов остановил меня, когда я потянулся отстранить ткань.
— Таким образом, это скоро начнется, моя дорогая Трэла. Разве не ясно? — донесся до нас обходительный голос Кипты.
Однако ответ был приглушенным, как будто говоривший пристально смотрел на какое то ужасающее зрелище.
— Ясно.
— Тогда вы должны согласиться со мной, что наша надежда заключается…
Дальнейшие слова слились в неразборчивое бормотание, как будто Кипта удалился от нас. Я не стал больше ждать. Протянув руку, я рванул занавес.