АНДРЕ НОРТОН
Разное: Принц приказывает

— Нет, — тут же поправился юноша, — лучше расскажите, как вы так быстро изменялись: из Оборотня в американца, из американца в короля. Я не люблю историй, которые начинаются с середины, и…
— Хочешь знать начало и конец? — подсказал брат. — Ну, все это результат неверных решений покойного, но не оплакиваемого короля, нашего не вызывающего симпатий деда. Он был настоящим тираном и брал пример с отца, Фредерика Великого. Не стану говорить, что он швырял тарелки в принцев крови или рвал на них одежду, но он сделал все, чтобы превратить крепость в ад для своих близких.
Он довел до смерти жену и взялся за сыновей. Однажды утром явился завтракать и набросился на принца Эрика, твоего отца. Эрик, конечно, был младшим сыном и вообще не хотел садиться на трон, поэтому он подождал, пока старик замолчит, чтобы перевести дыхание, и ответил ему, закончив заявлением, что отправляется в Америку и хочет посмотреть, как отец попробует остановить его.
Король сидел молча, он был ошеломлен, как кошка, избитая мышкой, с которой она думала поиграть. Принц Эрик хладнокровно закончил завтрак и сказал, что идет паковаться. Отец не пытался удержать его, может, почувствовал уважение к единственному члену семьи, который посмел ответить ему, а может, просто от шока временно не был способен действовать.
Эрик попрощался со всеми, включая брата, коронного принца Стефана. Последнее, что он сказал Стефану: посоветовал убираться отсюда, пока ещё возможно. Однако у Стефана были здесь определенные привязанности, не последняя из которых — твой покорный слуга, который в то время поднимал ужасный шум в королевской детской.
Принц Эрик едва успел перейти границу, когда на пограничный пост прибыл офицер с приказом арестовать его. Я думаю, Карл собирался дать Эрику отведать Львиной башни, когда наконец сделал попытку схватить его.
Старый Карл кипел от гнева. Он не бил посуду, но похоже было, что начнет в любую минуту, и у всех выработалась привычка ходить на цыпочках и выглядеть как статуи, когда Карл обращал на них внимание. Ужасное время. Вскоре король послал разузнать, что поделывает беглый сын за океаном.
Королю доложили, что принцу явно нравится в Америке, потому что через месяц он женится и не думает, что его невеста горит желанием посетить Морванию. И вообще, ему больше нравится работать на сталелитейной фабрике своего будущего тестя, чем играть роль принца. Он хочет стать инженером.
Это доконало короля. Последовав страшный взрыв, и окружающие месяцами потом собирали осколки свой гордости и самоуважения. Мой отец отчасти использовал метод Эрика и вежливо, но решительно удалился в свой горный замок. Он заявил, что не хочет запугать своего сына до смерти топающим и орущим дедом.
Король больше никогда не упоминал Эрика; больше серьезных припадков гнева на него не находило. После того, как мой отец погиб в оползне, дед отправил меня в школу, и мы почти не виделись. Разве что на пять минут раз в пять лет.
Примерно через полтора года после отъезда Эрика король приказал задрапировать все его портреты черным и отслужить в соборе заупокойную мессу. Он ничего не сообщил, но все поняли, что принц мертв.
Дела тогда шли ужасно. Все достойные дворяне сидели по своим поместьям; они были изгнаны, так как похвально отзывались о сбежавшем принце.
Лаупт, Кафнер, Обердамн и им подобные воспользовались этим, и не без задней мысли. Во время войны мы сохраняли нейтралитет, и в последние месяцы перед заключением мира к нам через границу просочились многие сомнительные люди. Неожиданно на севере появился Камп. Он до этого принимал участие в событиях в России.
Король был так занят, устраивая несносную жизнь для тех немногих, кто ещё сохранил ему верность, что совершенно упустил из виду различные трюки Лаупта и компании. С Кампом он обращался как с шутом и тем самым заставил его ещё теснее связаться с красными. Камп привык к тому, что аристократы дрожат при одном упоминании его имени, и равнодушие короля его уязвило, так что он проделал незаурядную подпольную работу.
В любой стране найдутся люди, которые приходят в возбуждение, когда появляется возможность что то отобрать у богатых и отдать бедным. Но до 1930 года особых неприятностей у нас не было. Конечно, раз или два в Иннесберге случались волнения, но это обычное дело, и никто не тревожился, как пропускают мимо ушей очередную революцию в южноамериканских республиках. Привыкли. Однако угли продолжали тлеть, и Камп собирался раздуть их в хороший ревущий костер.
Вскоре произошла забастовка на фабриках, и кое кто из владельцев слишком сурово принялся наводить порядок. Пришлось вызвать гвардию, и король ещё ухудшил дело, взяв на себя командование, вопреки протестам офицеров. Заваруха кончилась тем, что король был застрелен. Морванийцы многое могут вынести, но у них не отнять приверженности к некоторым старомодным привычкам. И одна из них — верность трону. Революцию они могут вынести, а вот убийство короля, — нет.
Камп увидел, что несколько перегнул палку. Он исчез, и Лаупт с компанией явились на пир, облизывая губы.
В ту неделю, когда король отправился в Иннесберг, я был в горах. Ты знаешь закон: наследник должен предъявить права на трон в течение месяца, иначе власть на год переходит к Совету. Закон был принят в Средние века, когда у каждого правящего герцога имелось по шесть семь сыновей, и случалось довольно много тайных убийств. Кафнер увидел в этом свой шанс и воспользовался им. К несчастью для него, среди приближенных ещё оставались люди, верные трону. Один из них предупредил меня, и я предпочел исчезнуть.
В Рейн явился Иоганн и начал действовать. Он не понимал, что они собираются делать через год, когда не будет никакого наследника. Видишь ли, никто из нас не знал, что у Эрика остался сын. Иоганн заподозрил, что я жив, и сумел связаться со мной. Он ужасно боялся, что на трон посадят Кобенца.
Потом Кафнер буквально взорвал бомбу, сообщив Совету о твоем существовании, и Иоганн встревожился. Тебя не ненавидят, как Кобенца, ты ближе к трону, и твой отец был популярен в народе. Если ничего не помешает, я оказывался в трудном положении. Все, кто поддерживал меня, считали меня мертвым, а стоило мне появиться, я бы сразу стал мишенью номер один для убийц Лаупта.
Так я превратился в американского репортера. Мне требовалось время от времени появляться в Рейне, для чего это была идеальная роль. Все считали, что я пишу книгу, и это давало мне право бывать в самых неожиданных местах…
— Но разве вас не узнавали? — спросил Майкл Карл.
Король рассмеялся.
— Это как раз самое простое. Все ожидают, что король должен носить яркий мундир и ездить верхом на коне, он никогда не появляется на публике без охраны, никто не может представить себе короля в деловом костюме, роющимся в соборах или разрушенных замках в поисках материалов. Старая история — прячешь что нибудь на самом видном месте.
Помогало и то, как меня воспитали. Я не бывал подолгу при дворе; до смерти отца рос в нашем горном поместье, а потом отправился сразу в военную школу в Гамбсилте, маленьком городке в верховьях Лауба. Мало кто знал, как я выгляжу. И, конечно, я мертв, а кто станет искать мертвеца?
— Но почему американец? Вы ведь никогда не были в Америке?
Король покачал головой.
— Нет, но мой воспитатель был американцем, и я всегда им восхищался. Я всегда читал американские книги и газеты. Один солдат удачи, приставший к моей волчьей стае, научил меня современным словечкам, а в самой Морвании не много американцев, с кем меня можно было сравнивать.
Мысль об Оборотне я заимствовал из старой горской легенды. Она помогла в обращении с крестьянами и в борьбе со шпионами. Даже Иоганн не знал, что это я играю в эту игру; он считал Оборотня одним из моих прежних адъютантов.
Ульрих Карл сделал отступление, чтобы объяснить.
— Легенда об Оборотне хорошо известна в горах. Оборотень — злое существо, подобное вампиру, которое обладает способностью превращаться в волка от заката до восхода. В это время оборотень охотится на людей и пожирает их.
Существует множество способов стать оборотнем. Если напьешься из ручья, из которого пили волки, если съешь мозг волка, если отыщешь и будешь постоянно носить некий цветок, если наденешь пояс из волчьей шкуры или если сам вызовешь духа волка, чтобы обрести его власть. Я вызвал духа волка.
— Что?
Ульрих Карл серьезно кивнул.
— Наши горцы не дураки. Нужно быть настоящим, подделку они сразу раскусят. Да, я вызвал духа волка по указаниям одной мудрой старухи. Довольно сложная церемония, но у меня было несколько тайных свидетелей, которые разошлись по долинам и рассказали, что я стал подлинным оборотнем.
— Смотри! — распахнув рубашку, он снял пояс из гладкой белой волчьей шерсти с золотой пряжкой.
— Ни в коем случае не надевай его, — со смехом предупредил брат Майкла Карла. — Я не хочу, чтобы и ты становился оборотнем.
— Но что значит дух волка? — спросил юноша, возбужденно сжимая пояс в руках.
Его брат посерьезнел.
— Не знаю. Я ничего не видел и не слышал. Но ведь я совершал церемонию, только чтобы произвести впечатление на тайных свидетелей. Не могу сказать, появился ли на самом деле дух вояка или нет. Но я никогда больше не стану этого делать. В большинстве горских легенд кроются зерна истины. Возможно, дух волка существует. Но я его не видел. И я не настоящий оборотень. Смотри!
Он вытянул руки.
— Если бы я был подлинным оборотнем, ногти у меня были бы длинными и алыми, они блестели бы на свету. Брови сходились бы на переносице. Но, видишь ли, мне не удалось установить нужную связь, и я по прежнему человек. Но каждую ночь горцы прислушиваются к моему вою.
Волчья маска по ночам создавала впечатление волчьей головы оборотня.
— А настоящие волки? — прервал Майкл Карл.
— Те, что бежали за лошадьми? Последний мазок, верно? Их всего десять. Старый горский пастух — кстати, полагают, что он подлинный оборотень, — поймал их детенышами и вырастил. Мы им никогда до конца не доверяли.
— А волчья стая?
— Это горцы, верные трону. Дезертиры из армии, которые готовы были последовать за мной куда угодно. И один два солдата удачи, составившие ядро будущего иностранного легиона. Никогда ни одному принцу не служили так верно, как мне волчья стая.
— Так вот как начинался Оборотень, — проговорил Майкл Карл, разглядывая волчий пояс в руках. — Ну что, ж, качнем! — неожиданно добавил он и застегнул пояс на себе. — Смотрите, как я тоже становлюсь оборотнем! — заявил он брату, и немного погодя спросил: — А что вы подумали о моем появлении?
— Ну, узнав о твоем существовании, мы не знали, что делать. Иоганн хотел предоставить им возможность привезти тебя в Рейн, как они планировали, а потом избавиться от тебя, но я решил, что лучше захватить тебя и увезти в горы. Мы мало знали о тебе, не знали, что ты станешь делать, но решили, что безопасней действовать, исходя из предположения, что ты враг.
Захватить тебя на станции полпути было несложно. Кафнер, конечно же, не был готов к этому, и очень легко оказалось остановить поезд. Но когда мои люди обыскивали его, они не смогли тебя найти. Схватив тебя, он сочли, что ты один из адъютантов принца. Мы решили припугнуть тебя и отпустить дня через два, чтобы заставить Лаупта задуматься. А когда мы поняли, что ты — именно тот, кто нам нужен…
— То постарались запугать до полусмерти, — закончил Майкл Карл.
Его двоюродный брат печально улыбнулся.
— У меня неплохо получилось, верно? Я надеялся, что ты поймешь намек и вернешься в Америку. На следующий день мы собирались предложить тебе покинуть страну…
Ульрих Карл на мгновение задумался и застенчиво улыбнулся.
— Ты мне понравился, и я не хотел сразу терять тебя. Принцы крови одинокие люди, Майкл Карл. У меня никогда не было друга моего возраста. Даже в школе мне не позволяли общаться с другими мальчиками, потому что они не равны мне по роду. А потом явился ты…
— И вы решили пообщаться со мной, — торжествующе закончил Майкл Карл. — Ну, наверное, теперь с вас хватит, — со смехом добавил он.
— Я ни разу не пожалел о твоем появлении, — медленно проговорил король, и Майкл Карл неожиданно почувствовал себя счастливым.
— Остальную часть истории, до того как мы расстались в лагере, ты знаешь. Откровенно скажу: я не думал, что у тебя возникнут сложности при взятии Кафедральной площади…
— Иначе вы не позволили бы мне туда пойти, — проницательно заметил юноша.
— Ты прав, — признался Ульрих Карл. — Неужели ты думаешь, что я согласился бы потерять тебя?
Мы без труда вошли в город. Народ был с нами, горожане знали, что такое Кобенц. И только взяв крепость, мы узнали, что основные его силы сосредоточены на Кафедральной площади. При входе на Пала Хорн мы встретили слабое сопротивление, но мои волки к таким делам привыкли, и мы быстро с ним покончили.
Жан был страшно испуган, когда мы заколотили в дверь дома. Вместе с Бреком и Кандой он готов был дорого отдать свою жизнь, защищая дверь. Никогда не забуду его выражения, когда я снял волчью маску.
— Значит, вы воспользовались тайным проходом?
— Да. Все прошло на удивление просто. Коридор, тронный зал и оружейная оказались в наших руках, прежде чем они заметили вторжение, а некоторые офицеры, в глубине души оставшиеся верными мне, помогли с вооружением. Мы захватили крепость — не до конца, но захватили — в течение десяти минут. Кобенц был где то в городе, а Лаупта, Кафнера и генерала мои люди не сумели найти. Я не мог направить на поиски достаточное количество людей, а там слишком много лазеек, которые мы не успели перекрыть.
Вскоре к нам подошел Гримвич, и только тогда я вздохнул с облегчением. Не очень то весело удерживать крепость такого размера с сотней людей. Полковник рассказал мне о сражении на площади, и я уже собрался послать тебе подкрепления, когда пришло сообщение о взятии собора.
Благодаря тебе мне оставалось только взять Кобенца и остальных под арест. А под конец ты завершил все это дело, мирно потеряв сознание. Ты тогда сильно напугал меня, приятель.
— Значит, борьба окончена? — спросил Майкл Карл.
— Если бы ты смог выйти на балкон, то по всему городу увидел бы море флагов и прочей праздничной мишуры. Да, мы выиграли войну. Ты разочарован? Но вся заслуга взятия собора твоя, не нужно жадничать.
— А что в Львиной башне?
Ульрих Карл помрачнел.
— Мы освободили заключенных, которые несказанно обрадовались падению Кобенца. У него не хватило духу расправиться с теми, кого он ненавидел, но он держал их в заключении. Кобенц много взял от средневекового тирана.
Король прислонился к столбику кровати и провел пальцем по рисунку на бархате.
— И чем ты собираешься теперь заняться? — спросил он, не глядя на Майкла Карла.
Юноша покачал головой. У него появилось такое ощущение, будто он создавал удивительные планы, а когда начал их осуществлять, они оказались не такими уж удивительными. Он предположил, что это называется «реакцией».
— Останешься до коронации? — спросил брат.
— Вы думаете, я не захочу увидеть вас на троне, после того как потратил столько сил, чтобы посадить вас на него? — спросил принц.
Король слегка вздохнул, может быть, облегченно, а когда поднял голову, в глазах его снова горели веселые огоньки.
— Ну, одной заботой меньше, — сказал он чуть торопливо. — Если мы сумеем найти Лаупта…
— Зачем он вам, ваше величество?
Ульрих Карл развернулся, а Майкл Карл сел в постели. Охранник в волчьей шкуре поднял голову с рук и холодно смотрел на них. Принц узнал черные, глубоко запавшие глаза, и тонкие жестокие губы.
— Лаупт! — негромко произнес король.
— Совершенно верно! — с кривой улыбкой прошептал майор. — На вашем месте я не стал бы и смотреть на шнур звонка, ваше величество. Если вы протянете к нему руку, я вынужден буду выстрелить. Не в вас, конечно, а в его высочество.
Тусклого цвета револьвер в его руке чуть повернулся и нацелился в перевязанную голову Майкла Карла.
— Я хороший стрелок, ваше величество.
— Что вам нужно? — в ровном голосе короля звенел лед.
— Подпишите это, ваше величество, — заговорщик протянул листок бумаги, а когда Ульрих Карл заколебался, добавил: — Прочтите. Вы найдете мои условия разумными.
Ульрих Карл быстро прочел и передал листок брату. Это был пропуск на троих до границы и для выезда из страны.
— А если я откажусь?
Лаупт снова улыбнулся, и Майкл Карл откинулся на подушку. Смотреть на улыбку майора было неприятно.
— Не думаю, чтобы вы отказались. Если не подпишете, у меня нет ни одного шанса, и я это знаю. Для короны моя жизнь утрачена, — он говорил очень медленно, пристально глядя на Ульриха Карла. — Что же при таких условиях помешает мне выстрелить? Всего один выстрел, ваше величество, и обещаю вам, что вы не пострадаете.
— Согласен, — отчетливо сказал Ульрих Карл.
— Я так и думал, — улыбнулся Лаупт.
— Но что помешает мне отдать противоположный приказ, как только вы выйдете отсюда?
— Ничего, ваше величество. Но ничто не помешает и мне отдать некоторые указания. Несмотря на все ваши усилия, у меня ещё имеются сторонники в Барго. Если цените жизнь своего брата, вы дадите мне три часа, ваше величество.
Ульрих Карл прошел к столу и открыл ящик. Достал оттуда ручку и полупустую чернильницу.
Тут Майкл Карл обрел дар речи.
— Не делайте этого, — выдохнул он. — Это блеф.
— Вот как? — Лаупт нажал на курок. Послышался негромкий хлопок, что то обожгло щеку юноши и пробило подушку.
— В следующий раз, — сказал Лаупт, — я выстрелю чуть правее.
Майкл Карл коснулся щеки. На воротник пижамы упало несколько капель крови.
— Вы не посмеете, — сказал он Лаупту.
Тот не обратил на него внимания.
— Подписывайте! — резко приказал он.
Ульрих Карл опустил ручку в чернильницу. На мгновение Лаупт отвел взгляд. И Майкл Карл увидел. За Лауптом медленно, дюйм за дюймом, приоткрывалась дверь. Король долго возился с подписью, и юноша понял, что он тоже это видит.
Чьи то руки стрелой метнулись из полуоткрытой двери и схватили Лаупта за горло. Услышав предупреждающий крик короля, Майкл Карл бросился лицом вниз. Пуля проделала дыру в подушке, в углублении, в котором только что находилась его голова. Мохнатая шкура мешала напавшему прочно удерживать Лаупта, и тот попытался выстрелить вторично, на этот раз в Ульриха Карла. Он действовал отчаянно. Как Лаупт и сказал королю, он понимал, что ждать милосердия ему не приходится, и ещё одна смерть для него ничего не значит.
Ульрих Карл легко нырнул на пол и провел неожиданный захват. Тяжелый стул упал, вместе с ним Лаупт и нападавшие на него. На полу произошла короткая схватка, потом раздался выстрел. Один из боровшихся затих.
Король, отдуваясь, встал, вслед за ним солдат иностранного легиона. Лаупт лежал, улыбаясь им, сжимая в зубах обрывок серого мундира. Он сражался, как зверь. Ульрих Карл поднял револьвер и бросил его на стол. Тот со звоном упал.
— Он?.. — спросил Майкл Карл.
Брат кивнул.
— Да, он мертв, и это лучше для всех. Уберите его, Лэнгли.
Солдат отдал честь и вытащил тело в коридор. В полуоткрытую дверь постучал офицер и по приказу короля вошел.
— Исчез самолет, ваше величество, — доложил он. — Мы отыскали мальчишку, который видел, как в него садились двое. Есть основания считать, что это граф Кафнер и генерал Обердамн.
— Спасибо, — коротко ответил король. — Разумеется, следует известить пограничные посты. Но, — добавил он скорее себе, чем офицеру, — думаю, мы о них больше не услышим.
Офицер вышел, а король повернулся к Майклу Карлу.
— Они его обманули. Он все поставил на один шанс, и пропуск был выписан на троих. А пока он его добывал здесь, они его предали. Лаупт был храбр. Если бы он был верен трону, стал бы бесценным другом. Он мог поддержать меня так же надежно, как Иоганн. Теперь Камп мертв, Лаупт тоже. Обердамн и Кафнер ушли от нашего правосудия и, думаю, не будут торопиться вернуться. Революция закончена. Солнце согреет желтые розы.
— Было интересно, — слегка печально проговорил Майкл Карл, — пока это продолжалось.
Царапина на щеке все ещё давала о себе знать.
— Я буду выглядеть настоящим бандитом на вашей коронации с этими шрамами, — он показал на свои щеки.
— Мы об этом позаботимся, — Ульрих Карл подошел к шнурку и дернул за него.
Как в прежние дни, ответил Жан, но Жан преображенный. Белый парик обрамлял его круглое лицо, а пухлые плечи обтягивал темно бордовый, обшитый золотыми кружевами камзол. Он улыбался, как дружески настроенная лягушка.
— Попроси сюда доктора Вунера, — приказал король. Со знакомым кивком Жан исчез.
— При виде Жана чувствуешь себя, как дома, — вздохнул Майкл Карл.
— Значит, Пала Хорн стала для тебя домом?
— Конечно.
Ульрих Карл поколебался, но, прежде чем он заговорил, вошел Жан и объявил:
— Доктор Вунер.
Король поспешил навстречу человеку в сером мундире иностранного легиона.
— Мой двоюродный брат снова пострадал, — сообщил он врачу, — и мне бы хотелось, чтобы следы недавней стычки поскорее исчезли.

***

— А теперь помогите мне с крестом. Кажется, я никогда от него не отделаюсь.
Урич протянул ему крест святого Себастьяна. Майкл Карл взглянул на роскошную комнату, потом на собственное великолепие в соболях и золоте.
— Не так я надевал его в прошлый раз, — заметил он и наклонился к зеркалу. На одной щеке розовел едва заметный шрам — след пули Лаупта. Доктор Вунер заверил, что через несколько недель он совершенно исчезнет. Но никогда не пропадет белый шрам на другой щеке, полученный во время стычки на улице.
Шрам был не единственной переменой на его лице. Оно похудело и выглядело гораздо более взрослым, Он вырос, и не только телом.
— Восхищаешься своей красотой?
Урич вытянулся. Вошел король в сопровождении Иоганна, как всегда, какого то полусонного.
Майкл Карл покраснел.
— Я просто… — начал он.
— Но ты действительно выглядишь очаровательно, приятель, — король поднял воображаемый монокль и осмотрел через него юношу. — Мундир тебе очень идет. Ты должен всегда носить черное.
Майкл Карл пальцами растянул углы глаз, одновременно высунув язык и состроив ужасную гримасу. Король посмотрел на него и заявил:
— Это я могу сделать гораздо лучше, — и тут же продемонстрировал.
Герцог Иоганн апатично произнес:
— Конечно, у меня нет намерения прерывать занятия вашего величества, но в десять у нас важное дело и… — он взглянул на часы, не те, что давал Майклу Карлу — те разбились во время боя на ступенях, — а другие, которые послал ему юный джентльмен, — …уже почти время.
— Я слышу голос своего хозяина, — рассмеялся король и, взяв Майкла Карла за руку, вывел его из комнаты.
— А в чем дело? — спросил юноша.
Его двоюродный брат стал серьезен.
— Мы будем свидетелями конца Кобенца и компании.
Они прошли широкими коридорами, и с каждой минутой свита из блестящих придворных все увеличивалась. Часовые вытягивались и звенели оружием, и этот звон отдавался в анфиладе залов. Напудренные лакеи сгибались вдвое. Все это действовало очень возбуждающе.
— Совсем как цирковой парад, верно? — прошептал король. — Не хватает только одного двух слонов. Слава Богу, что ты здесь. Не знаю, что бы я делал без этого предохранительного клапана. Вот мы и пришли.
Они миновали последнюю большую дверь, которую распахнули два лакея. Пожилой господин в черном сатиновом костюме с золотым жезлом в руке выступил вперед.
— Его величество Ульрих Карл Франц Эрих Рауль, милостью Господа король Морвании, повелитель семи провинций и великий герцог Рейна!
За черным господином послышался приглушенный гул множества голосов. Майкл Карл видел, как в черной руке вторично поднялся жезл.
— Его высочество Майкл Карл Иоганн Стефан Рене Эрик Мария, принц Рейнский!
Король выступил вперед. Лицо его превратилось в маску, и теперь он производил пугающее впечатление. Человек в черном сатине отошел в сторону, и братья оказались в дверях в голове лестничного пролета. Майкл Карл — в требуемых этикетом двух шагах за королем.
Перед ними лежал большой зал с покрытыми деревянными панелями стенами, с двумя большими нависающими балконами. По обе стороны широкого, крытого красным ковром прохода тянулись ряды резных сидений с высокими спинками, а в конце зала виднелось возвышение, и на нем единственное кресло, напоминающее трон. Немного в стороне от него и на ступень ниже стояло второе кресло, а ещё дальше — длинный стол со скамьями по обе стороны.
— Зал правосудия Рейна, — прошептал Урич.
Люди, занимавшие сидения в зале, стояли; стояли и зрители, заполнившие балконы. Спустившись по ступеням, король прошел по проходу и занял место на троне. Майкла Карла он знаком пригласил занять второе кресло.
На столе под королевским возвышением лежал меч в ножнах, громоздкое двуручное оружие времен крестоносцев. А рядом белел простой ивовый прут, очищенный от коры. Иоганн протянул к нему руку. Король кивнул, все с шорохом уселись.
Иоганн вышел в центральный проход.
— Пусть введут обвиняемого, — приказал он.
Со стороны боковой двери послышался звон оружия, и вошли два человека в зеленых мундирах с вышитыми на них волчьими головами. Между ними шагал Кобенц. Он шел как во сне, смотрел прямо перед собой, и одному из стражников пришлось взять его за руку и поставить перед Иоганном.
Герцог заговорил.
— В старину, когда правящий герцог Морвании разъезжал по стране и совершал правосудие, суд происходил в открытом поле, и те, кто просил справедливости, приносили с собой ивовые ветки. Желаешь ли ты, Генри Чарльз, предстать перед правосудием Рейна?
Как во сне, маркиз взял у Иоганна ветвь ивы и повернулся лицом к собравшимся.
— Милорды и господа, — произнес он высоким тонким голосом, — я по праву лорда двора требую суда лордов перед верховным правосудием Рейна.
И он бросил прут на стол, так что тот коснулся меча.
С одной из скамей встал высокий человек в белом парике с локонами и развернул пергамент.
— Утверждается, — начал он читать сухим трескучим голосом, — что в течение года регентства высокого Совета Рейна Генри Чарльз, урожденный маркиз и лорд Кобенц, действовал предательски, организовал заговор против личности коронного принца, и восстание, а во время этого восстания упомянутый Генри Чарльз злонамеренно и преступно убил его преосвященство архиепископа Рейна.
Человек с шумом свернул пергамент и сел.
— Что утверждает обвиняемый? — спросил герцог.
С противоположного конца стола встал другой человек в парике и мантии и хриплым голосом ответил:
— Он утверждает, что невиновен, ваша светлость.
— Обвиняемый перед Верховным Судом Рейна, готовы ли вы к суду?
Кобенц пробурчал что то неразборчивое и бочком сел на стул. Герцог повернулся к трону.
— Обвиняемый готов предстать перед судом, ваше величество.
— Вызовите свидетелей, — приказал Ульрих Карл.
Урич склонился к спинке кресла принца.
— Будьте готовы, ваше высочество. Свидетелей вызывают в соответствии с рангом, и вы первый. Когда произнесут ваше имя, выйдите в центр прохода и повернитесь лицом к залу.
Майкл Карл едва успел прошептать «Спасибо», как Иоганн объявил:
— Его высочество Майкл Карл, принц Рейнский.
Юноша подчинился указаниям Урича и вышел в центральный проход.
— Клянетесь ли честью своего рода, что будете говорить правду? — строго спросил герцог.
— Клянусь! — чуть дрожащим от возбуждения голосом ответил Майкл Карл.
— Получили ли ваше высочество приказ его величества в день взятия Рейна?
— Да.
— Повторите этот приказ перед судом, пожалуйста, ваше высочество.
— Я должен был ждать зеленой ракеты с моста, затем выступить со своими людьми и занять Кафедральную площадь. Я должен был удерживать её, чтобы пропустить подкрепления к его величеству в крепость.
— Что произошло, когда ваше высочество достигли Кафедральной площади?
— Нас попытался остановить отряд дворцовой гвардии, но мы прорвались и обнаружили, что мятежники укрепились в соборе и забаррикадировали доступ к нему.
— В результате ваше высочество атаковали баррикаду?
— Мы взяли её с большими потерями.
— Был ли маркиз Кобенц среди пленников вашего высочества в конце схватки?
— Пленников не было, — медленно ответил Майкл Карл.
При этом ответе гул пробежал по залу.
— Ваше высочество отдавали приказ не брать пленных?
Юноша покачал головой.
— Нет. Мятежники отказались сдаться и сражались до конца. Ни с той, ни с другой стороны не было просьб о пощаде.
— Что произошло после того, как ваше высочество взяли баррикаду?
— На площади появился полковник Гримвич с иностранным легионом. Полковник сообщил мне, что его величество удерживает крепость, и что он доложит его величеству о событиях на площади. Он предложил мне взять подкрепление, и я принял его предложение. К тому времени у меня оставалось десять человек.
— А сколько их было у вас, когда вы выступили из горного лагеря его величества?
— Сорок.
Снова Майкл Карл услышал гомон зрителей.
— Что сделали ваше высочество, получив подкрепления от полковника Гримвича?
— Мои люди доложили мне, что маркиз Кобенц вместе со своими офицерами отступил в собор. Я постучал в дверь и предложил им сдаваться. Ответа не последовало. Тогда я пригрозил, что буду стрелять из пушек крепости.
— И каков был результат, ваше высочество?
— Его преосвященство архиепископ, опасаясь за безопасность собора, открыл дверь. Он сообщил нам, что мятежники собрались у алтаря. Мгновение спустя его застрелили.
— Приняли ли ваше высочество меры для захвата маркиза Кобенца и его офицеров?
— Да. Мой отряд разделился и направился по проходам к мятежникам. Они заявили, что требуют права убежища. Я ответил, что убийство его преосвященства лишило их этого права. Тогда один из них крикнул, что они обезоружили маркиза и сдаются.
— Они так и поступили?
— Да.
— А каково было поведение маркиза Кобенца, когда его подвели к вам?
Майкл Карл покраснел.
— Он не был похож на себя.
— В каком смысле он не был похож на себя, ваше высочество?
— Он казался очень испуганным.
— Какой приказ отдали ваше высочество относительно маркиза?
— Чтобы его взяли под стражу. Затем прибыл его величество и принял на себя руководство.
— Его величество благодарит ваше высочество за сотрудничество с судом. Есть ли вопросы у зашиты?
Человек в черной мантии, заявивший, что Кобенц невиновен, поднялся с места.
— Ваше высочество, вы были ранены во время атаки на площадь?
— Я получил царапину на щеке. Ничего серьезного.
— У вашего высочества остался шрам от этой царапины?
— Да.
Майкл Карл никак не мог понять, что адвокат с вкрадчивым голосом пытается этим доказать. Но следовало быть очень, очень осторожным.
— Падали ли ваше высочество во время схватки ступенях собора?
— Я один раз пригнулся, чтобы избежать пули.
— Стрелял ли это один из офицеров, командовавших мятежниками?
Юноша покачал головой.
— Группа офицеров исчезла до этого.
— Ага… — адвокат с довольным мурлыканьем перевел дух.
— Были ли ваше высочество достаточно близки к оборонявшимся, чтобы разглядеть кого нибудь из офицеров?
Майкл Карл напряженно думал. Видел ли он кого нибудь из них достаточно ясно, чтобы запомнить? Нет, закрывая глаза, он видел перед собой только пять шесть ярких мундиров, но не мог вспомнить ни одного лица.
— Сможет ли ваше высочество описать кого нибудь из этих офицеров?
— Нет, — ответил наконец принц. — Я видел их, но не помню их лиц.
Снова адвокат издал удовлетворенное «ага».
— В таком случае, возможно, маркиз не был среди этих офицеров?
— Но он там был! — возразил Майкл Карл.
— Ваше высочество готово поклясться в этом?
— Нет, — жалобно выговорил юноша. Теперь он видел, куда клонит защитник. — Но, вероятно, это сможет сделать кто нибудь из моих людей.
— Вы не можете отвечать за своих людей, ваше высочество.
— Если маркиза не было среди офицеров на ступенях, как он тогда оказался в соборе? — в свою очередь спросил Майкл Карл.
— Обвинение будет задавать вопросы в свою очередь, ваше высочество, — срезал его адвокат.
— Когда выстрелили в архиепископа, видели ли ваше высочество, что стрелял именно маркиз?
Майкл Карл был вынужден ответить: «Нет».
— После пленения маркиза и его спутников не потеряли ли ваше высочество сознание от усталости?
— Да.
— Разве не правда, что в вашем состоянии, ваше высочество, вам было трудно отчетливо представлять себе события дня?
— Нет, неправда! — выпалил Майкл Карл с жаром.
— Это все, ваше величество, — сказал адвокат и отошел.
Ульрих Карл наклонился вперед.
— От имени короны мы благодарим ваше высочество за быстрые и полезные ответы. Ваше высочество можете сесть.
Майкл Карл поклонился, вернулся на свое место и сел.
— Я все испортил, верно? — прошептал он Уричу.
— Ему удалось нанести большой вред нашей стороне, ваше высочество, — серьезно согласился тот. — Однако не вижу возможности для вашего высочества отвечать по другому.
— Но ведь король или Иоганн могут сказать что то!
— Не могут, из за своего положения. Иоганн — наследственный обвинитель в Верховном суде, а король — судья. Ни один из них не имеет права выступать свидетелем.
— Барон Урич фон Брунн, — вызвал Иоганн.
Урич занял место в центральном проходе.
— Вы были адъютантом его высочества во время взятия Рейна?
— Да.
— Вы были с его высочеством во время схватки на ступенях собора?
— Нет.
Наступило изумленное молчание, потом Иоганн заговорил снова.
— Может ли суд спросить, почему?
— Мятежники соорудили баррикаду, и его высочество не знал, располагают ли они пулеметами. Если бы у них были пулеметы, большинство из нас ждала бы смерть на площади. Его высочество понял это и, чтобы не рисковать жизнью своих людей, поскакал вперед один. У мятежников пулеметов не оказалось, и лошадь его высочества перескочила через баррикаду и пронесла его вверх по ступеням.
— А его люди?
— Увидев, что его высочество миновал баррикаду, они последовали за ним.
— Но на короткое время его высочество оказался один?
— Да. Он удерживал все силы врага, пока мы не достигли собора.
— Были ли офицеры среди тех, кто напал на его высочество в тот период, когда он защищался?
— Не могу сказать.
— Были ли вообще офицеры на ступенях?
— Были. Вскоре после того как мы поравнялись с его высочеством, группа офицеров скрылась в соборе.
— Видели ли вы среди них маркиза?
— Я был слишком далеко, чтобы различать лица.
— Войдя в собор, были ли вы свидетелем убийства его преосвященства архиепископа?
— Да.
— Кто стрелял в него? — все в зале затаили дыхание.
— Один из офицеров у алтаря. Он был в зеленом мундире.
— Когда вы взяли пленных, был ли среди них офицер в зеленом мундире?
— Маркиз Кобенц.
Герцог отступил, и Майклу Карлу показалось, что он уловил нотку удовлетворения в голосе, когда он поблагодарил Урича.
Потом начал задавать вопросы защитник.
— Есть ли в соборе цветные окна?
— Да.
— Расположено ли окно над алтарем так, что свет его падает на алтарь?
— Такое окно есть.
— Зеленого ли цвета это окно?
— Да.
— Были ли среди пленных офицеры в белых мундирах?
— Двое.
— Не мог ли зеленый свет окна окрасить белый мундир таким образом, чтобы он показался зеленым?
— Не знаю.
Защитник поблагодарил его, и Урич вернулся на свое место рядом с Майклом Карлом.
— У них сильная позиция, ваше высочество. Еще сегодня утром я готов был поклясться, что у них нет никаких шансов, но теперь… откровенно говоря, не знаю. Военно полевой суд решил бы дело надежнее.
— Значит, вы считаете, что его могут оправдать?
— Да, ваше высочество. Даже я побоялся бы обвинить его на основании сегодняшних свидетельств. Сейчас суд отложат до второй половины дня.
Майкл Карл увидел, как встал его двоюродный брат и вместе с ним весь суд. Иоганн произнес что то, и толпа начала выходить из зала. А король подошел к Майклу Карлу.