АНДРЕ НОРТОН
Янус: Суд на Янусе

— Аааааййааар!
Нейл повернулся и оцарапал щеку о гравий. Почему такой пустяк вывел его из тумана боли? Он сражался с келроком и вышел победителем из его колодца… Нет, не то; он встретил другого келрока на берегу реки и упал.
— Аааааййааар!
Его глаза невольно открылись. Над ним клубился дым, от которого он закашлялся. Кашель разбередил боль. С дымом пришел жар, его обжигающие пальцы тянулись к Нейлу. Вода… здесь была вода.
Нейл полз, пока его здоровая рука не коснулась воды. Затем он скатился в реку, сам не зная, как, окунулся с головой и снова потерял сознание.
— Айяр!
Что — то тащило его. Он пытался отбиваться, потому что ему причиняли мучительную боль.
— Не надо! — закричал он или подумал, что кричит.
Вода… Нейл был в воде, но голова его была на поверхности, на чем то, что двигалось, вертелось, тянуло его в одну, затем в другую сторону. Затем в голове прояснилось, и Нейл огляделся, уже кое что соображая. Его поврежденная рука лежала на мокром бревне, а здоровая болталась в воде по другую сторону бревна, так что его голова и плечи были под водой. Когда он с бесконечным трудом сумел поднять голову и повернуть ее, он увидел, что он не один. Зеленое лицо, очень большие глаза, остроконечные уши на безволосой голове… Значит, он все таки нашел Эшлу, и они были в реке — это Нейл понял. Все остальное несущественно.
Дым или сумерки? Река затуманилась. Перед ним маячила узкая полоса земли между скалами и густой кустарник. Туда пробирались из реки другие беглецы. Дно резко поднялось под Нейлом, его колени заскребли по песку, а руку так дернуло, что он вскрикнул.
Они поползли вместе с другими, бежавшими от огня. Тут было много скал, сходящихся вершинами, и под такую арку они протиснулись. Нейл был почти без сознания, только валун за его плечами поддерживал его в сидячем положении.
Эшла склонилась над ним.
— Покажи ка мне руку.
Красный жар агонии копьем ударил в плечо, спустился на грудь. Нейл старался избежать этой пытки, но Эшла навалилась на него, обеими руками держа его за подбородок, чтобы выровнять голову, и медленно говорила, чтобы дошло до его сознания:
— Кость сломана. Я постараюсь укрепить ее неподвижно. Держись сам вот так… и так.
Ее руки чуть заметно двигали его. Он смутно понимал, чего хочет Эшла, и старался делать это. Затем… такая боль, какой он еще никогда не испытывал. Он завертелся, не чувствуя ни камней, ни твердой земли под собой, ничего, кроме окутавшей его боли.
На его теле лежал груз, рука пульсировала. Нейл поднял голову.
Свет… Он зажмурился, но заставил себя снова открыть глаза. Груз на его груди оказался его левой рукой в лубке и на перевязи. А свет — это был день.
Иллиль! Она была с ним в реке, она вывела его из тумана и боли и теперь подходит к нему, держа сложенный чашей лист.
— Ты можешь идти? — требовательно спросила она и подсунула руки под его плечи, помогая встать.
— Это необходимо?
— Необходимо.
Он встал с легким головокружением, но уже готовый идти. В сущности, он шел не сам, Эшла вела его, обняв за плечи и проводя между скалами.
По видимому, они шли берегом в голой пустыне. Ни единой травинки, только скалы блестят в утреннем свете. Найдется ли убежище от солнца, или они так и будут слепнуть до вечера?
— Куда мы идем? — спросил Нейл, надеясь на конкретный ответ.
— Вверх.
Они действительно поднимались вверх. Земля была грубой, растрескавшейся и создавала как бы естественные ступени.
Наконец, они осилили подъем и с высоты оглядели землю в трещинах и рытвинах, откуда поднимались языки зеленого дыма. Качались верхушки растений, скорее серых, чем зеленых. И там не было гостеприимного леса.
— Это пустошь, — сказал Нейл. Ощущение места захватило его, как захватывает дух от запаха разложения в колодце келрока. Нейл видел только скалы и овраги, где задыхалась больная растительность, но чувствовал — как раньше, по дороге к Зеркалу — засаду, слежку, наблюдение. Не за ним, не за Эшлой, но что то… откуда то…
— Пустошь, — подтвердила она почти бесстрастно. — Но солнце поднимается, мы не сможем вернуться к реке. И флиттер из порта дважды пролетал над нами.
Нейл смотрел на голую местность и вспоминал предостережение Хурурра.
Они прошли незаметно, без вреда для себя, к Зеркалу, и вернулись, но в течение последней части их путешествия Нейл знал со странной уверенностью, что безопасность лежит только на древней дороге между теми двумя стенами, и что стены эти как раз и были воздвигнуты для защиты… от чего? Эта дорога была очень древней. Неужели угроза, от которой отгородились стенами, еще существует?
— У нас нет выбора, — продолжала Эшла, и ее рука, обнимавшая Нейла за плечи, дрогнула. — Далеко мы не пойдем, а у тебя меч.
Нейл увидел теперь, что его меч свисает с его плеча. Каким образом она нашла его и сохранила в путешествии через реку? Он почему то был уверен, что в это время и в этом месте оружие, выкованное Ифтами — слабая защита. Но выбора у них действительно не было. Найти тень в расщелине, лечь под этой растительностью и ждать вечера — больше ничего нельзя было придумать.
— Оставь меня там, — он указал на ближайшую яму, — а сама иди, держась ближе к воде, и иди на запад, пока солнце не поднимется высоко. Я не знаю, далеко ли это простирается, и сможешь ли ты выйти за час пути.
Она ничего не сказала и повела его вперед. То, что он предлагал, сулило очень мало шансов на успех, но все таки это было лучше для нее, чем оставаться здесь.
Эшла заговорила только для того, чтобы указать Кратчайший путь к овражку и предупредить о возможном спуске. Кусты, через которые они продирались, были ломкие, удивительно сухие, словно несмотря на их живой вид, были давно мертвыми и только сохраняли сходство с настоящими кустами.
Он сломанных веток и раздавленных листьев шел резкий запах, ничуть не напоминавший здоровый аромат лесной страны. Когда они спустились на дно оврага, Нейл увидел бледные здоровые растения, почти у самой земли, кустики с мясистыми, туго скрученными листьями.
— Сюда, — Эшла направила его прямо и остановила. Часть древесного ствола, еще казавшаяся настоящим деревом, торчала из стенки оврага. Его сердцевина давно сгнила, но оболочка представляла собой нечто вроде древесной пещеры, что для Нейла было более естественным кровом, нежели псевдо живая растительность вокруг. Но когда он протянул руку к старой коре, он коснулся не давно умершего дерева, а чего то твердого, как скала.
Дерево окаменело.
— Это хорошо послужит мне, — быстро сказал он, — а ты иди, пока есть время.
Эшла помогла ему забраться под каменную кору и спокойно устроилась рядом с ним.
— Мы пойдем вместе или совсем не пойдем.
Нейла встревожил этот намек на предчувствие.
— Совсем не пойдем?
Эшла наклонила голову и закрыла лицо руками. Нейл был уверен, что она не плачет, но во всей ее фигуре чувствовалось отчаяние, даже страх. Но уже через минуту она снова подняла голову и положила руки на колени. Только глаза ее оставались закрытыми.
— Только бы вспомнить… знать! — воскликнула она, но не Нейлу, а обстоятельствам их бытия. — Иллиль знала, многое знала, а Эшла — нет. И иногда я не могу добраться через Эшлу к Иллиль. Нейл, что ты знаешь об Айяре, по настоящему знаешь?
Она открыла глаза и смотрела на Нейла так напряженно, словно его ответ был самым важным на свете и мог привести к спасению их обоих. И это зажгло в нем необходимость искать в своем мозгу Айяра и то, что Айяр знал.
— Я думаю, — неторопливо заговорил Нейл, ожидая полной уверенности в каждом отдельном факте, — он был воином и Лордом Ки Кик, но что это значит, я не помню. Он был Капитаном Первого Круга Ифткана и сражался там, когда Ларши напали на Башни. Он был охотником, и большую часть времени скитался в лесу. Вот и все, в чем я уверен. Иногда я срываю плод, перехожу след, вижу или слышу животное или птицу — и знаю о них то, что знал Айяр.
Но о самом Айяре я знаю очень мало.
— Достаточно знаний, чтобы жить в лесу, — резюмировала Эшла.
Нейл выпрямился. Это дало ощущение нового пути!
— Может, Айяр больше ничего не предполагал дать мне! — выпалил он. Достаточно знаний, чтобы выжить в лесу, а все остальное, насчет падения Ифткана, считалось забытым, но не забылось!
— Если у человека есть записывающий аппарат и нужно срочно составить сообщение, которое находится среди других сообщений, человек может особо отметить кассету, но все равно часть рапорта окажется навязанной.
— Записывающий аппарат! — удивился Нейл. — Разве Верующие пользуются ими?
— Нет. Но когда у моей матери было кровотечение, а молитвы Спикера не помогли, пришел ее отец и отвез ее в порт, к инопланетному врачу. Я поехала с ней, потому что она не могла позаботиться о себе. Но было уже поздно. Если бы мы привезли ее раньше, ее можно было бы спасти, — Эшла помолчала и продолжала:
— Там я видела записывающие аппараты и много других вещей, тех, что заставляют думать и удивляться. Я часто вспоминала и думала о том, что видела там. Ну, допустим, эти лесные знания важны для того, чтобы выжить, вот ты и получил память Айяра. Но другие части память тоже прицеплены тут.
— А как начет Иллиль? Она тоже снабдила тебя такой помощью?
— Да. Знание животных, страх перед врагами, несколько съедобных растений, умение лечить, — Эшла нахмурилась, — которое может стать и оружием. Только… Иллиль была когда то персоной власти. Она знала Зеркало и имела право стоять перед ним и вызывать то, что находится в глубине воды. Я думаю, что она была кем то вроде Спикера у своего народа, Спикера с невидимым оружием и невидимыми инструментами. И в тем месте я это особенно почувствовала, и поэтому хочу иметь это оружие.
— Против кого?
Она помрачнела.
— Не знаю! — Она снова поднесла руки к голове. — Это закрыто, но я знаю, что оно здесь! И вспомнить то, что знала Иллиль, очень важно. Здесь опасность худшая, чем флаймер, собаки или охотники с участков. Она осталась с древних времен — не то спит, не то терпеливо ждет… а теперь… — уронив руки, она посмотрела на Нейла с ужасом, поднимавшимся из глубины ее глаз, а голос опустился до шепота, когда она закончила: Оно хочет съесть.
Нейл почувствовал, что слушает не только ушами, но и всем существом, как охотник, который слушает фыркающую и принюхивающуюся собаку. И он знал, что им угрожает не животное, не человек. Это много старше, много сильнее и сложнее, чем любая форма жизни, известная Нейлу. Может, оно уже здесь? Или еще не проснулось, но уже начинает понимать, что долгий голод будет теперь утолен?
— Белый Лес! — вдруг сказала Иллиль, и страх Нейла вспыхнул от этих слов.
— Это Опушка Белого Леса.
Меч Ифта, рука Ифта, Сердце Ифта, род Ифта Забыты во мраке, охлаждены луной.
Рожденный воином встанет, Когда Круг разорвется, И упадет дерево — башня.
Меч Ифта, рука Ифта!
Песня тянулась в тишине. В этой песне слышался мерный шаг воинов, звон мечей, рокот деревянных барабанов.
— Меч Ифта! — повторила она и быстрым движением подняла меч, который Нейл нашел в Ифтсайге, — «Забытый во мраке, охлажденный луной»!
— Это было частью памяти Айяра, — сказал Нейл. — Ты понимаешь, что это означает?
— Мало. Чуть чуть. Это пророчество, обещание, сделанное Ифтом героем в день Голубого Листа. И оно было выполнено. Но тогда был Голубой Лист, а наш лист — серый и увядший, — Она поворачивала в руках меч, разглядывая его. — Это был ключ к Сторожевому Пути, мы с тобой видели это. Но, может быть, он не только ключ. Возможно, это меч Кимона или такой же. Если так, то в нем сила и власть в самой его субстанции. Иллиль, Иллиль, дай мне больше знания!
— последние слова она выкрикнула почти с рыданием.
Нейл взял у нее меч. Правильно, он видел зеленые искры, горевшие на кончике лезвия, и символ на замковом камне пылал в ответ. Но в руке Нейла этот меч был просто хорошо сработанным оружием.
— А что сделал Кимон? Он был героем пророчества?
— Да… Это было очень давно — в памяти туман. Кимон не побоялся опасностей Белого Леса, и завоевал мир для Ифткана, так что люди его крови могли жить в Великих Деревьях. А то, что питало Белый Лес, было связано Клятвой Забвения и Отстранения. Затем Голубой Лист стал Зеленым, но Клятва все еще держалась между Ифтами и Теми, Кто Ждет. Но когда Зеленый Лист опал, Ифтов было меньше, и Те, Кто Ждет зашевелились. Клятва была громко произнесена перед Ифтканом, так что Пустошь не смела наступать. Но Ларши, не дававшие Клятвы потому, что в день ее произнесения они не умели говорить, ответили на приглашение Тех, Кто Ждет и пошли к ним под начало.
Таким образом они создали нацию и росли количественно, в то время, как Ифты уменьшались с числе.
Когда Серый Лист дал почки, Те, Кто Ждет, опять зашевелились, и Башни Ифткана задрожали. Клятва была заслоном для Горящего Света, но Ларши, не дававшие Клятвы, стали руками Тех, Кто Ждет, их оружием. Ларшей было много, а Ифтов — горсточка… — Эшла сложила руки чашей и развела пальцы.
Айяр в Нейле отвечал волной ярости и отчаяния. — Так пришел конец Ифткану и Ифтам. Связующей Клятвы больше не было, и Те, Кто Ждет, вольны были делать, что хотят, со своими слугами Ларшами.
— И это есть в памяти Иллиль? — тихо спросил Нейл.
— Это передано Иллиль, но приходит ко мне туманно… Значит, теперь День Ларша, а Ночь Ифта прошла?
— Я думаю, что День Ларша тоже прошел. Здесь нет никаких легенд о них с тех пор, как первый инопланетный корабль приземлился на Янусе сто планетарных лет назад.
— Ларши, может, и исчезли, но то, что послало их, не исчезло! В этой стране дремлют древние силы! — голос ее окреп. — Может, это и не тот меч, что выковал Кимон и принес на Великий Праздник Меч в Белый Лес, но я знаю, что у этого меча есть своя сила и… — она сделала паузу, затем кивнула, словно ее мысль подтвердила неслышимый для Нейла голос, — что ты участвуешь в происходящем, участвуешь в достижении цели. Скоро наступит день, а день — это время Тех, Кто Ждет. Нам надо отдохнуть. Дай мне меч, Айяр Нейл, и поспи, а во мне что то шевелится, может, я вспомню побольше.
Если же я усну, я смогу пропустить…
Она говорила так уверенно, что Нейл не стал спорить, а лег на землю, и в его мозгу закружились обрывки рассказанного Иллиль Кимон, герой, заставивший произнести клятву, так что деревья Ифткана могли служить гаванью его народу, и прошли века, а Клятва удерживала в отдалении безжалостный Белый Лес до тех пор, пока Ифтов осталось совсем немного…
Слишком слаба линия крови, слишком тяжел груз древней памяти, чтобы поддерживать свои крепости и свою жизнь против накатывающихся волн Ларшей, только что вышедших из животного состояния и отважных в своем молодом невежестве, против их растущей ненависти, любви к разрушению того, что они не строили и никогда не смогут построить, к уничтожению того, чего они не понимали. Да, память Айяра говорила Нейлу, что Эшла права… Иллиль Эшла была Хранительницей Зеркала.