АНДРЕ НОРТОН
Вольные торговцы: Опасная охота

Желтые птицы гневно и пронзительно кричали над его головой, за то, что он срывал с дерева их плоды, поскольку считали те своими. Фарри не видел никого, кроме этих птиц и маленького пушистого существа, которое поспешно отскочило с его пути, не выпуская из зубов один из таких же бледно зеленых плодов, что он сейчас с жадностью поедал уже длительное время. Он все же рискнул выпить воды из лужицы и начал утолять голод фруктами, полагая, что ни один из них не окажется смертельно опасным для пришельца с другого мира.
Только вот — он не был пришельцем, решил Фарри, дотягиваясь до следующих найденных плодов. Они очень походили на первые. К тому же эти плоды вспыхивали необычными маленькими огоньками, которые умудрились пробиться через блок, препятствующий воспоминаниям, давая ему знать, что в этом месте его род не относился к чужакам, хотя в стенах замка, где довелось ему побывать, Фарри испытывал весьма необычные ощущения.
Наконец Фарри утолил голод и вернулся на террасу, где не было ни деревьев, ни кустов, чтобы ничто не препятствовало ему полностью раскрыть крылья. Оттуда он взмыл в воздух, чтобы лучше рассмотреть то место, где оказался.
Когда он спиралеобразно поднялся вверх, то окаймленный стенами сад он увидел как единственный зеленый квадрат, в то время как темная громада здания с высоты выглядела совсем зловеще. С воздуха ему представился совершенно другой вид, ибо он увидел не только одни стены и башни. Сам замок венчал нечто, смахивающее на расположенное на возвышении плато, обступленное более низкими вершинами, что делало это зрелище более впечатляющим. Фарри увидел три башни, одну очень большую и поднимающуюся прямо из громады основного здания. Из нее он и попал в сад. Две другие башни были поменьше и ниже по бокам замка. Сам замок был уникален по своей каменной кладке и высоко вздымался с плато, на котором был воздвигнут — словно вырастал из самой скалы.
Фарри кругами спустился поближе к двум маленьким башенкам, к которым вела какая то полоса. Ему стало ясно, что эти башенки охраняли ворота, представляющие собою массивный портал, крепко накрепко запирающий от внешнего мира. Тем не менее, с открытого пространства перед воротами вниз вела дорога, иногда прерываемая крутыми спусками, на которых в камне были выбиты ступени.
Он хотел посмотреть, куда она ведет, но тропа вскоре резко обрывалась. Внизу, на уровне земли, Фарри заметил нечто похожее на колею, что вероятно некогда было дорогой. Она пробивалась между рядами неестественно изогнутых деревьев, причем совершенно голых. Во всяком случае, Фарри не заметил на них ни одного листика или других признаков жизни. Он опустился ещё ниже, пока не очутился рядом с мертвым лесом, и стремительно пронесся над ним, едва не касаясь голых стволов. Ветви деревьев были изогнуты, будто их выкручивали и намеренно пытались оставить искривленными. Тут и там виднелись пятна какой то тошнотворно желтой и омерзительной красно коричневой массы, прилипшей к стволам деревьев или хилым кустам. Он снова ощутил слабое прикосновение страха, как это случилось с ним в неприятной зале замка. Повсюду чувствовалось зло, причем настолько сильное, что было способно полностью разрушить как жизнь, так и надежду.
Мертвый лес простирался на большое расстояние от подножия плато, на котором возвышался замок. Насколько бы высоко не взлетал Фарри, он так и не увидел вдали признаков растительности. А в конце этой полосы измученной земли, покрытой голыми деревьями, вырисовывались горы, такие же, какие он видел с корабля. Затем виднелся еще один горный кряж, весь окутанный туманом.
Описав небольшой круг, он полетел обратно и теперь скользил по воздуху вдоль стены между двух башен, чтобы вернуться к саду с нужными ему плодами. Точно между башнями, над воротами, укрепленными и очень прочными, он заметил какой то барельеф и подумал, что нечто подобное уже видел где то в замке — хотя на этот раз череп был красным, а у черного меча не было рукоятки.
Когда Фарри пролетал мимо второй башни, к нему внезапно присоединилась стая птиц, но не желтых, как во внутреннем саду, а намного более крупных и выглядевших более агрессивно. «Если это и в самом деле птицы», — подумал Фарри и начал кружить выше них, время от времени подлетая к ним ближе, но стараясь избегать изогнутых клювов, готовых ударить его в крыло.
Эти птицы, с желтым оперением, цветом мало отличались от массы, прилипшей к мертвым деревьям, а крылья были усеяны пятнами, от чего их местами голая серая кожа казалась грязной. Они постоянно следили за ним — вероятно, изучали незнакомого врага, прежде чем рискнуть напасть на него.
Подобная осторожность с их стороны чуть не вынудила Фарри отлететь от замка, чтобы отправиться в путь над мертвым лесом. Необходимость в пище и воде поддерживала в нем желание проникнуть к зеленому саду. Он поднялся выше громады замка, выше самой высокой башни и полетел в сторону, и тогда эти безмолвно летевшие за ним птицы вдруг стали издавать хриплые пронзительные крики.
Из самого верхнего окна башни резко вылетел луч света. Он был нацелен не на Фарри, а скорее на одну из птиц. Она опять закричала и развернулась, с застывшей в глазах ненавистью колотя крыльями по воздуху и все же теряя высоту.
Остальные уже торопились опуститься к воротам, где, должно быть, было их излюбленное место, но подбитая лучом упала на крышу внизу, где, пошатываясь и накреняясь набок, поползла, волоча одно крыло, будто больше не могла его сложить.
Фарри решил держаться подальше от линии огня. Кто же все еще защищал это место, кажущееся покинутым многие поколения назад, так, что никаких его признаков пока не было видно?
Проем окна, из которого появился луч, был глубоким и узким. Фарри не заметил там ничего… или никого, хотя теперь, находясь в этом спокойном саду, он чувствовал покой и умиротворение. Естественно, ему не хотелось снова изучать этот мрачный замок. Тем не менее, он выбрал место, где смог бы устроиться под сенью дерева, если, как он вспомнил, как следует сложить крылья. Здесь Фарри соорудил себе из вырванной высокой травы некое подобие постели у подножия террасы. Потом, используя все свое умение работать пальцами, начал связывать из травы что то вроде веревочной лестницы, и сам удивился своему таланту, о котором не подозревал доселе.
Он затянул последний узел, когда наступил закат. Затем жадно напился из озерца и изготовил из листьев, сорванных с самого большого дерева, нечто похожее на гнездо, расположив его как можно выше. Чтобы спать в подобном месте, наверное, надо быть полным идиотом, но при осмотре окрестностей он не заметил лучшего места. К тому же, вступая на территорию замка, он проявлял огромную осторожность. Почти объевшись, он долго не мог уснуть, хотя солнце уже скрылось за вершинами, и поэтому он еще раз решил проверить свои способности в мысленной связи.
Разумеется, теперь он добился куда больших успехов! Он ощутил вокруг суетливую жизнь, птицы и какие то крошечные существа устроили налет на упавшие плоды. Ни у кого из них не было ни капельки других намерений. Фарри хотел было дойти до башни, но быстро смекнул, что получит мало выгоды, если снова привлечет к себе внимание каких нибудь обладателей голосов, на которые он не сможет ответить.
Как только он остановился, как рядом с ним раздался крик разгневанных птиц, эхом разнесшийся внутри каменных стен сада. Он безумно устал и мечтал отдохнуть, но его мозг вел себя как совершенно самостоятельное существо, встревоженное и одновременно излишне любопытное. Он обнаружил другую форму жизни, обитающую в земле, а ночью выходящую на охоту. И Фарри попытался проследить за этим существом.
Когда тонкая связующая нить окрепла, в нем возросло возбуждение. Окружающий его барьер, должно быть, пропал или стал тоньше. Существо, с которым он связался, бежало в том месте, которое могло быть только одним из внутренних коридоров этой темной заброшенной громады, возвышающейся за его спиной. Если бы здесь оказался Тоггор! Фарри с трудом удавалось сохранить связь с таким примитивным мозгом, похоже, доступным лишь на самом нижнем уровне, о котором Фарри имел представление.
Существо находилось в замке — и оно было охотником, хотя Фарри не знал, какую жизненную форму ему удалось обнаружить. Стены, сложенные из камня, были слишком ровными — а если замок обитаем, то, вероятно, есть на что поохотиться или хотя бы можно поискать съедобные отбросы. Наверх — существо направлялось наверх, а коридор был очень узок. Оно умудрилось протискиваться в такие места, где ему приходилось делать свое тело почти плоским, чтобы пролезть.
В его сознании был только голод и предвкушение найденной пищи. К тому же оно было уверено, что в замке есть пища, только и ожидающая стать жертвой. Как рыболов водит морскую добычу крупнее его самого, позволяя ей как бы уплыть, но удерживая всего лишь на тонкой леске, так и Фарри последовал туда, куда направлялся ночной охотник. Теперь он чувствовал, как существо возбудилось; оно почти достигло своего излюбленного места, чтобы поймать то, что искало. Фарри не стал использовать силу Майлин или Ворланда; ведь он не мог видеть глазами охотника или даже мысленно создать изображение того, что тот преследовал.
Оно замедлило скорость, выказывая больше осторожности, короткими толчками, очевидно, несущими его с одного места к другому. А потом…
Фарри ослаблял связь с существом, затем резко возвращал ее, надеясь, что оно не обнаружит его присутствия. И тут появилось совершенно иное сознание — непохожее на сознание существа любого рода — мощное и чудовищно подавляющее, несмотря на то, что Фарри всего лишь слегка мысленно коснулся его. Кто то стоял на страже. Фарри поднялся, сжав крылья настолько плотно, как только мог, и попытался посмотреть на восток — в направлении башни, казавшейся во тьме лишь расплывчатым силуэтом. Интересно, есть ли на той стороне окна? Он не мог вспомнить. Во рту у Фарри пересохло, и тут он почувствовал, как его руки стали липкими, когда он дотронулся до тяжелых ветвей. Он замер. И снова его обуял страх, наверное, более сильный, поскольку объект, обнаруженный им, был совсем неведом Фарри. Он с трудом преодолел в себе барьер мысленной пустоты и ожидал… а вот чего — он не мог сказать.
Пролетело какое то время. Он ожидал нервной дрожи, однако она не пришла. И все же он не рискнул снова начать поиски. Тоггор… Фарри безумно жаждал, чтобы рядом с ним оказался смукс. Прежде они играли в игры, что занимали обоих. Но это были лишь игры. А теперь он по прежнему ожидал нападения, хотя в башне не виднелось ни света, ни признаков того, что кроме крошечного существа там находится что то еще.
Наконец Фарри снова устроился в своем гнезде из листьев. Его единственной защитой было держаться как можно дальше от подобных экспериментов. Аромат раскрывшихся ночных цветов был насыщенным и приятным, а вокруг них тучами носились насекомые. Они собирались в крупных чашечках и мерцали бледным светом.
Чары — странное слово, употребленное Зорором. Фарри почудилось, что в ночном воздухе он обнаружил совершенно новую для него мягкость, своего рода защиту от грубых, шероховатых каменных стен, окружающих это место. Медленно и внимательно он изучал все вокруг, ожидая заметить хоть какое то изменение, случившееся здесь.
Его первоначальная усталость проходила, и он начал ощущать, что опасность, вероятно, находится именно здесь. Он мог быть под каким то незаметным контролем, который не встревожил его, когда был наложен. Он снова начал мысленный поиск, поскольку ему хотелось знать…
Он чувствовал крошечные жизни в саду — и не боялся: от них не исходило беспокойства. Если что то и пыталось воздействовать на него теперь, то это было узконаправленная связь, посланная только ему одному. Он снова посмотрел вверх, отодвинув в сторону усеянную цветами ветку, чтобы опять взглянуть на самую высокую башню, ибо не сомневался, что тот разум, который он ощутил, располагался там.
Потом он увидел круглое кольцо, такого же синего цвета, как тот луч, что смел с неба птицу. Оно не было неподвижным, ибо, пока он наблюдал за ним, оно немного переместилось вправо. Конечно, в действительности, это не было глазом, поскольку оно было слишком большим. Однако оно выполняло для кого то функцию глаза, в этом он тоже не сомневался.
Теперь оно двинулось, и вскоре ушло настолько далеко вправо, что Фарри мог увидеть только его край. Затем оно исчезло, но он нисколько не сомневался, что скоро этот глаз появится снова. Сможет ли он за это время убраться, улететь на запад прочь? Может быть, но шансы на это были весьма невелики. Вместо этого Фарри наблюдал, как глаз появился слева и двигался до тех пор, пока оказался над ним, видимый наилучшим образом. Тогда он перестал двигаться, замер на одном месте в кромешной темноте ночного неба.
Глаз смотрел вниз, туда, где прятался Фарри, и тот ожидал, что сейчас захлопнется какая то неведомая ловушка. Его присутствие здесь ощущалось с самого первого мгновения, когда он выбрался из глубин земли в тот ужасающий нижний зал. Разумеется, его несомненно заметили, когда он летал над мертвым лесом…
Его заметили… То, чьего прихода он ожидал так долго, явилось — но не для того, чтобы нанести удар, а скорее с добрыми намерениями. Выходит, опасности не было…
Прежде чем взлететь, Фарри выскользнул из своего гнезда и добрался до террасы — а потом, когда он воспарил над ароматом ночных цветов, в его мозгу полностью предстала картина того, куда он был призван. Он тут же увидел место приземления — оно было четким и квадратным и находилось на крыше высокой главной башни.
Свернув крылья, он подошел к двери. Та была слегка приоткрыта, точно ожидала его, приглашая войти внутрь. Фарри слабо осознавал, что это необходимо сделать, но по прошествии некоторого времени эта необходимость стала более настоятельной. Он начал подниматься по узкой лестнице, задевая сложенными крыльями о стены.
Он пошел еще быстрее, и его словно бы подгоняли. Необходимость… Он был нужен! А времени так мало…
Времени для чего? — вопрошала глубоко запрятанная часть его мозга. Но в его сознании не было желания на что то отвечать.
Окончание лестницы было освещено — красно желтым светом пламени или мерцающим отблеском искусственного освещения корабля и не каком либо иным, знакомым Фарри способом. Свет был синий, как наблюдающее око. Он шагнул в комнату, по видимому, образующую весь верхний этаж башни.
Она сидела в кресле из сверкающего хрусталя, улавливающего и отражающего свет, и Фарри показалось, что занимаемое ею место отделано драгоценными камнями. Длинные рукава были завернуты, обнажая руки, сложенные так, что ее указательные пальцы касались губ; локтями она опиралась на подлокотниках кресла.
Фарри почувствовал, что крылья его затрепетали и почти раскрылись. Он пристально смотрел ей в глаза. Она тоже пристально смотрела в его глаза. Их взгляды встретились. Она была одного роста с Майлин, и у нее не было крыльев. В этом освещении ее волосы казались бледно голубыми, а на самом деле вероятно они были серебряными. Фарри заметил, что они заплетены безукоризненно. Часть волос ниспадала и волнистой рябью закрывала спину, а часть их рассыпалась по плечам, образуя подобие пелерины, накинутой поверх ее одеяния. Бриллианты на ее голове сверкали так же, как и блистающий трон, на котором она восседала: мерцающие бусины были словно нанизаны на ее волосы. На переду ее платья Фарри увидел подобие герба — широкие, сверкающие и раскрытые крылья.
Фарри уставился на нее. Затем неуверенно поднес одну руку к голове, где снова быстро возникла нестерпимая боль. Его взгляд заволокло туманом, а вторая рука протянулась вперед в знаке протеста.
— Итак… колесо и в самом деле повернулось, — услышал он ее слова сквозь боль. — Зачем спускаться, чтобы сражаться в темноте, которая борется за то, чтобы снова подняться? Но не полностью, не так ли, малыш? Печать Фрагона сломить нелегко. А теперь скажи мне — кто я?
Фарри почувствовал, что горло его пересохло, словно он наглотался песков пустыни. И прошептал в ответ:
— Сельрена…
Она сдвинула руки так, что ее указательные пальцы больше не находились возле губ, а указывали прямо на него, будто имея намерение проткнуть заостренными книзу ногтями ему тело.
— Итак… — она кивнула, и бриллианты заиграли в ее волосах так, что Фарри испытал головокружение. Но боль затихала, и он снова видел ее отчетливо. — Ну же, ответь теперь, кто ты, малыш?
На это он не мог ответить. Стена в его голове была непроницаемой, как всегда.
— Я… я не знаю.
Она не нахмурилась, но Фарри почувствовал в ней мгновенное раздражение.
— Фрагон! — выпалила она резко, а потом, видимо, сдержалась и успокоилась. — Но ты по меньшей мере лангрон. Смотри!
Этот приказ был стремителен, и при этом она указала пальцем, поэтому Фарри тотчас же уставился в пол, чтобы увидеть между ними круг с синей сверкающей поверхностью. Этот глаз… но?..
Похоже, она прочитала его мысль.
— Глаз? Да, это своего рода глаз. Однако нам необходимо удостовериться…
Он был изумлен. Сначала последовал рывок, и возле него образовались призрачные изображения. И снова он пережил то, что знал о своей жизни. Затем, чувствуя себя так, будто его схватили и высосали почти все силы, он, опять пошатываясь, встал у края синего диска.
Сельрена неподвижно сидела в кресле, но положила руки на его подлокотники, и впервые Фарри заметил на ее равнодушно холодном лице какое то выражение.
— Из чужого мира, — мелодично проговорила она, точно разговаривая сама с собой, — и те, кто прибыли вместе с тобой… То, что вы планировали, можно использовать, когда есть новые бусины для того, чтобы их вплести. А теперь… — Ее голос обрел прежнюю силу, как когда она отдавала приказ для внезапного возвращения к прошлому. — Слушай… подойди ка…
Он упал на колени, в основном из за того, что нагнулся вперед и не мог удержаться на ногах, и взглянул вниз на диск. Он вперился в него так же, как смотрел на нее во время их встречи.
Ничего не предвещало той сцены, которая мгновенно вспыхнула перед его взором. Он стал почти частью того, что видел, словно он стоял в кабине управления корабля. В кресле пилота сидел Зорор, а Майлин с Ворландом стояли рядом и, повернув головы, смотрели в его сторону, однако выражения их лиц были озадаченные. Внутри Фарри внезапно проявилась другая воля. Как недавно он использовал существо из сада для проверки существования вероятной опасности, теперь таким же образом использовали его самого.
Ворланд продолжал выглядеть сбитым с толку, но Майлин подняла руку и пошевелила пальцами. Фарри потрясло чувство изумления — то, что использовало его, явно не ожидало подобного ответа. А за удивлением последовали резкие действия.
Рассудком Фарри управляли, бросили на Майлин, словно ударили о стену. Потом его с силой швырнули в Ворланда, и на какие то доли секунды казалось, что он проник в сознание Крипа. Затем его всего перекосило, изогнуло, и он опять оказался вне его. Наконец, закатанин… И опять защита оказалась слишком мощной для него, чтобы пробить ее.
— Фарри! — вернула ему рассудок Майлин. — Фарри… где… — она не успела до конца задать вопрос.
Между глазами крылатого человека и диском протянулась белая рука и кончиками пальцев ударила по его поверхности. И эта такая отчетливая сцена полностью стерлась. Он медленно поднял голову, чтобы снова взглянуть на Сельрену. Она относилась к дардам, а те всегда старались устраивать совет. Для них крылатые существа были как дети: у них был совершенно другой груз знаний из прошлого.
Теперь она стояла, возвышаясь над Фарри, и больше не смотрела вниз. Она глядела в узкое отверстие в стене, выходящее на запад, покусывая нижнюю губу, и сторонний наблюдатель мог бы счесть, что она пребывает в нерешительности.
Фарри чувствовал себя таким усталым, словно несколько дней беспрестанно шел пешком и поэтому ему очень тяжело сохранять глаза открытыми.
— Новенький — и обладающий силой! — медленно промолвила она. — И идешь не против нас, а — по собственной воле! — Она провела рукою по платью и подошла к маленькому столику, стоящему неподалеку. Взяв с него кубок, который прикрыла ладонью, вытряхнула в него содержимое двух небольших шкатулок и из высокой бутыли добавила туда какую то жидкость. Затем обеими руками она зажала кубок и стала медленно раскачивать его из стороны в сторону, а потом поднесла Фарри, обойдя вокруг диск.
— Пей! — резко приказала она.
Он осознал, что ему остается только повиноваться. Содержимое кубка оказалось плотным, но жидким, а его вкус — терпким, почти жгучим, так что он поспешно проглотил напиток и отнял кубок ото рта. Жар охватил его горло, и внезапно он ощутил, что мрачные стены вокруг порождают холод не только в помещении, но и в нем самом, так что он весь напрягся, тогда как теперь он расслабился.
Сельрена снова уселась в хрустальное кресло и наблюдала за ним с выражением человека, пытающегося разрешить какую то проблему. Когда Фарри отставил кубок в сторону, она снова указала на диск, лежащий на полу. Он слегка наклонился вперед, думая о том, увидит ли опять своих товарищей. Усталость, сковывавшая его с тех пор, как он выбрался наверх из подземных коридоров, почему то исчезла; и он ничего не чувствовал, словно бессознательно действовал под принуждением. Возможно, это было сильнее чар Зорора, но он не желал бороться с этим ощущением.
— Кто твои друзья? — она явно перешла прямо к делу. Хотя она могла узнать об этом напрямую из его памяти, Фарри снова рассказал ей все, частично посредством мысленных образов, частично — словами. Несмотря на то, что он использовал универсальный торговый сленг звездных путей, ему казалось, что она без труда понимала его.
Когда он рассказывал об их приключениях на Йикторе, она несколько раз прерывала его, в основном чтобы попросить повторить то, что касалось Майлин или тех тэссов, с которыми ему доводилось встречаться.
— Откуда они прибыли? — резко осведомилась она. — Я имею в виду тех, кто делится мыслями не только друг с другом, но и с животными, а также с представителями иной жизни на их планете?
Фарри отрицательно покачал головой.
— Я не знаю… единственное — это то, что они очень старый, старый народ, который некогда жил в городах, но теперь они стали странниками на своей планете, и у нет своего места.
— И все же они обладают силой, — сказала она, и ее рука, лежащая на колене, сжалась в кулак. — А теперь, — сменила она тему, — расскажи мне побольше об этом закатанине — откуда он прибыл и зачем собирает древние легенды? Неужели он охотится за тем сокровищем, что является вожделенной целью множества рас и всяческих особей?
— Закатанин охотится за знаниями. На своей планете они хранят все, что им удалось узнать…
— Для чего? — настойчиво вопрошала она.
— Я знаю только, что они считают сокровищем сами знания. Иногда они отправляются на другие миры, как это делал Зорор — либо чтобы надолго задержаться там, как остался он на той планете, где садится множество кораблей и где он собирал известия из многих отдаленных мест, либо изучают древние руины, чтобы обнаружить там какие то сведения, касающиеся тех, кто их воздвиг, а также когда и зачем…
— Это Зорор рассказал тебе о Маленьких Людях — и затем отправился вместе с тобой искать их — просто ради знаний, которые добавляет к своим по крупицам? Или у него есть какая то иная причина — может быть, он ищет Землю Рока? Ведь только смерть является к тем, кто выискивает там какие нибудь сокровища. Существует множество историй о разных открытиях, однако им точно нельзя доверять. Сама смерть охраняет это.
— Тем не менее, об этих Маленьких Людях все еще помнят и кто то их ищет, — она снова посмотрела поверх головы Фарри прямо в стену круглой залы, — поэтому тут есть, о чем задуматься.
— Он не охотится за сокровищем… — начал было Фарри, и она рассмеялась, однако в этом смехе чувствовался пронизывающий до костей холода.
— Нет, он явился, чтобы вернуть тебя твоему роду. Неужели это пустая похвальба?
— Он ничем не хвалится. Да, ему хотелось пройтись по тому пути, что привел меня сюда. А леди Майлин и ее лорд — они думают так же.
— Превосходная сказка, — снова расхохоталась она. — Так значит, ты рассиживаешься здесь, в крепости, принадлежавшей некогда Фрагону, и задаешь мне головоломки, а я должна их распутать. Мне всегда нужны только ответы, крылатый. Тем не менее тут есть… — она слегка тряхнула головой и пристально воззрилась на него, — это как раз то… Да! — Она хлопнула в ладоши. — Как же лучше исполнить наши намерения, крылатый? Пока ты здесь, то будь уверен, я использую тебя как можно лучше. Пойдем… — она поднялась из кресла и поманила его к себе. Он тоже встал.
Она подождала, когда он окажется рядом с ней, а потом крепко приложила руку к его плечу, вынуждая его пойти вместе с ней. Они оказались перед стеной, и тут она остановилась и приложила другую руку к камню. Он не понимал, что она делала, но крупная часть стены отошла в сторону, и перед ними предстал выступ, открытый с трех сторон ночи.
Сельрена быстро сняла руку с его плеча, чтобы коснуться его переносицы.
Фарри поспешил вперед, наружу, и оказался на платформе. И тут пришел вопрос — на который мог ответить только он. Мог и должен ответить, причем сейчас же! Он расправил крылья и прыгнул вниз, а потом взмыл в ночную тьму.