АНДРЕ НОРТОН
Великая перемена: Морская крепость

Не прошло и двух часов, как отряд фальконеров покинул Линну. Воины расплатились с трактирщиком своими деньгами, но воспользовались и деньгами нанимательницы, что было их правом, чтобы запастись всем необходимым для предстоящего пути.
Уна присоединилась к ним за пределами города, подальше от тех, кто мог бы заметить их встречу и шепнуть о ней на ухо недругам. Она все время помнила, что новости по морю распространяются быстро, а им предстоит двигаться по суше: корабля, который смог бы вместить её новую армию, в её распоряжении не было.
У неё самой была очень хорошая лошадь, жеребец, выращенный в Морской крепости. Он принадлежал аббатству, но сестра её лорда подарила его Уне, когда та попросила продать ей жеребца или дать взаймы на время.
У женщины было легко на сердце. Ее не расспрашивали о том, что ей нужно или почему она так неожиданно и внезапно уезжает. Адисия только поцеловала её и благословила от лица Пламени. Уну выпустили через редко используемый запасной вход, пока остальные монахини предавались медитации в своих кельях.
Уна гордо подняла голову. Она радовалась, что ей удалось уйти так спокойно и быстро, не заставляя ждать эскорт, и она гордилась своим умением управлять прекрасным жеребцом. Хорошее начало и доказательство её компетентности, но кто знает, что предстоит ей выдержать в будущем? Путь им предстоит долгий, и она не может расслабиться. Эти хладнокровные воины оценивают её, и если она обманет их ожидания, они вполне могут отказаться и от долины, и от её хозяйки.
Путешествие для Уны не обещало быть приятным. Оно должно было занять три недели и вполне могло продлиться, если им встретятся значительные препятствия. В первое время фальконеры двигались очень быстро. Внешне это выглядело так, будто они стремятся побыстрее достигнуть более трудной местности, которая ждет их впереди — хозяйка долины заранее предупредила их об этом, — но на самом деле они испытывали её, пытались сломить, заставить попросить ехать помедленней. Но она сказала себе, что не станет этого делать, не проявит никакой слабости. Кроме того, что её побуждала гордость и стремление оставаться в их глазах сильной, задержки в пути вообще были недопустимы. Она и так отсутствовала долго. Может быть, слишком долго…
Проходили дни. Тарлах внимательно наблюдал за хозяйкой долины, стараясь оценить её характер. Пришлось признать, что она проявляет завидную стойкость, хотя путешествие начинало сказываться на ней. Иногда к концу дня казалось, что её удерживает в седле только гордость.
Дура! Надо ли позволять гордости загнать себя в землю?
Ему стало стыдно. Это недостойно воинов. Подобное упрямство в солдате Тарлах только приветствовал бы, но у этой женщины было не просто желание не проявлять перед ними слабость. Нетрудно догадаться, что Уна из Морской крепости все время находится в напряжении, она боится за свою долину и за то, что могло с нею случиться. Она больше их всех хочет, чтобы путешествие завершилось поскорее. Понимая это, он приказал замедлить движение. У хозяйки крепости достаточно своих забот. Незачем ещё с её помощью разгонять скуку солдат.
Отряд фальконеров недолго двигался по малонаселенной местности и вскоре оказался в совершенно диком месте, по которому словно никогда раньше не ступала нога человека.
Даже для хорошо подготовленных и опытных путников дорога была трудной, часто приходилось спешиваться и вести лошадей на поводу, и хотя они постоянно продвигались вперед, это продвижение было медленным и тяжелым.
Как и любое воинское соединение на марше, они высылали разведчиков, но главным образом полагались на острое зрение своих соколов. Однако птицы всегда докладывали одно и то же: никаких следов других отрядов, дружественных или враждебных, местность остается впереди такой же, трудности пути увеличиваются с каждой милей.
Все это время Уна из Морской крепости держалась обособленно, она не задерживала наемников, не просила у них помощи в пути, даже не пыталась пользоваться дополнительными удобствами или лучшей едой на привалах. Лицо у неё осунулось от усталости, тело болело от напряжения и постоянного пребывания на холодном горном воздухе, но глаза оставались яркими, она с готовностью улыбалась своим молчаливым спутникам, когда они оказывались рядом с ней.
Впрочем, это происходило не часто. Фалъконеры не проявляли невежливости по отношению к своей нанимательнице, но по их обычаям только командир от лица всего отряда имел с нею дело. Вскоре Уна уже узнавала его, хотя он до сих пор не сообщил ей своего имени и не снимал шлема. У неё были другие возможности узнать и отчасти оценить этого человека, не видя его лица. Его походка и осанка, его речь, очертания рта, острый взгляд — все это говорило о многом. Но прежде всего его сокол. Бросающий Вызов Буре оказался подлинным лордом соколов, даже среди своих благородных собратьев он сильно выделялся, и это служило очевидным доказательством исключительности человека, которого он выбрал себе в товарищи.
Командир наемников часто ехал рядом с Уной, он хотел как можно больше узнать о территории, на которой его люди будут жить следующие двенадцать месяцев и которую им, возможно, придется защищать.
Начиная расспрашивать Уну, он мало чего от этого ожидал, но очень скоро понял, что лучшего источника сведений нельзя было и желать. Уна знала свою долину и окружающую местность в мельчайших подробностях. Ничего подобного нельзя было узнать даже от опытного разведчика и рейнджера, не говоря уже о владельце крепости.
В каждом её описании видна была такая глубокая любовь к долине, что она становилась почти ощутима физически. В то же время отношение её к своей родине было вполне реалистическим. Хозяйка долины видела и признавала её недостатки и слабости, как и её достоинства и красоту. Она знала и подтверждала определенные ограничения и была согласна жить в пределах, установленных собственными возможностями.
«Если бы больше было таких людей, — мрачно размышлял Тарлах, — меньше были бы нужны люди его профессии, мрак и разрушение реже затрагивали бы эту мирную землю. Долины и их лорды в этом почти не виновны».
Фальконер предполагал, что такая умиротворенность сопровождает жизнь в далеких долинах, как долина Морской крепости, но он знал покойного лорда Уны и понимал, как трудно было человеку со способностями и амбициями Феррика смириться с необходимостью относительного одиночества и тяжелой работы по управлению такой отдаленной и бедной провинцией. Но даже самая бедная долина дает власть над другими. Брак, подобный тому, в какой вступил Феррик, это недостижимая мечта каждого солдата без девиза, каждого благородного, но безземельного младшего сына лорда, вынужденного пробиваться в мире, в котором вся власть принадлежит тем, кто владеет землей, и где потомственные лорды старательно охраняют свои владения, не допуская их дробления и передавая после своей смерти в руки единственного наследника. Человек, который не является прямым наследником, может прорваться в этот тщательно охраняемый круг только путем разумной и выгодной женитьбы, и даже в эти дни, когда многие долины лишились своих законных лордов, добиться этого нелегко.
Может, Феррик родом из этой местности? Тогда спокойствие и тишина долины были ему привычны и не раздражали. К тому же он был уже не молод, когда стал владельцем крепости, но и не стар, словом, человеком средних лет.
Вероятно, лорд долины хорошо знал его и его род, если в ответ на его предложение отдал ему руку своей единственной дочери и наследницы.
А сама наследница? Тарлах посмотрел на едущую рядом женщину. Выходя замуж, она была, наверное, ещё почти девочкой.
Она ни разу не упомянула о родственниках своего лорда, но если они существуют и могут помочь, он хотел бы об этом знать. Любой союз выгоден перед лицом угрозы от алчного соседа.
— Лорд Феррик был уроженцем вашей долины или вашим далеким родственником? — неожиданно спросил он.
Уна удивленно посмотрела на него. Фальконер никогда раньше не касался её личных дел. Но она тут же поняла причину его вопроса и покачала головой.
— Он был другом моего отца, почти братом, хотя по возрасту мог бы быть его сыном в ранней молодости, как я стала дочерью его зрелых лет. Как солдаты без девиза они много лет воевали вместе до того, как мой отец появился в Морской крепости.
Тарлах пристально взглянул на нее.
— Лорд Харвард был солдатом без девиза?
Женщина долины нахмурилась, раздраженная его явным удивлением.
— Вы, фальконеры, справедливо считаетесь лучшими наемниками, но вы не единственные, кто этим занимается, — вспылила она. — И не вы одни хорошо владеете оружием. Мой отец сражался успешно, много заработал, умно распорядился своим заработком и потому смог ухаживать за моей матерью. А земли получил, так как мать была наследницей долины.
Он смотрел на нее, пораженный её яростью.
— Я не хотел оскорбить тебя, леди… Она сразу же успокоилась.
— Знаю. Могу оправдаться только своей усталостью. Она слегка коснулась его руки, потом вспыхнула и торопливо отдернула свою руку, видя, как он напрягся при её прикосновении.
— Прошу прощения, капитан! — она закусила губу. — Я не хотела показаться невежливой.
Его недовольство было таким явным, что Тарлах выругал себя за то, что не может лучше владеть собой.
— Проявил невежливость я, леди. Ты уже доказала, что уважаешь наше достоинство.
— Я старалась, и то же самое будут делать мои люди, — с несчастным видом промолвила она, — но мы не привыкли иметь дело с другими народами, не знаем чужих обычаев. Могут быть и другие оплошности, несерьезные и ненамеренные, но твоим воинам они могут показаться оскорбительными.
Он улыбнулся, а ей очень редко приходилось видеть его улыбку.
— Поверь, что у нас тоже есть здравый ум, леди. Наемники не могут быть слишком обидчивы. Мы сумеем ужиться, если я правильно понимаю твои слова.
Прошло время. Отряд двигался по трудной, но явно заранее намеченной и содержащейся в неплохом состоянии тропе, которая вилась по крутым склонам. Если бы наклон был чуть больше, тропа превратилась бы в недоступный для лошадей утес.
Но наверху оказалась поразительно ровная площадка, и здесь фалъконеры остановились.
Тарлах смотрел на лежащую внизу местность, и у него от невообразимой красоты на мгновение перехватило дыхание.
Он увидел длинную широкую долину, полого спускающуюся к небольшому заливу. За долиной и по обе стороны от неё вздымались высокие горы, одетые в вечнозеленые леса, веками глядящие на море.
Океан казался огромным ярко синим царством, его неспокойная поверхность пенилась в ярком свете солнца. Но в заливе вода оставалась спокойной. Здесь небольшие волны игриво накатывались на светлый песок, хотя за пределами этого защищенного места они обрушивались на берег с яростью, беспрестанно и неумолимо бились об утесы.
Их гнев казался самым сильным и прекрасным, благодаря очарованию великого океана, в тех местах на севере и юге, где горы вдавались в море длинными низкими отрогами, защищавшими маленькую гавань. В этих местах даже в безветренный день море было покрыто белой пеной, потому что поверхность его разрывали мириады островков и скал.
И над всем этим раскинулось высокое синее небо; его бесконечная даль только подчеркивалась немногими белыми облаками и стаями морских птиц.
Если бы не следы человеческой деятельности, составляющие часть этой мирной картины, усталому взгляду фальконера могло показаться, что перед ним Залы Доблестных. Но маленький залив усеян рыбачьими лодками, а на зеленых склонах, куда не добирались волны, виднелись дома. По обе стороны расстилались возделанные поля и пастбища, а над всем этим, стройная и величественная, грозная на своем высоком, но защищенном утесе, возвышалась круглая высокая башня.
Уна описывала свою крепость, но фальконер пристально и удивленно разглядывал её. Ему никогда не приходилось видеть ничего подобного, а он повидал немало, с тех пор как впервые взял в руки меч.
— Что это за колдовство? — прошептал он. Хозяйка крепости услышала его слова.
— Никакого колдовства! Башня древняя, как я тебе говорила. Она уже была, когда наши предки поселились здесь, но её хранит в целости Сила и мастерство строителей исчезнувшего народа…
Уна с любовью смотрела на башню.
— Но кроме нее, все остальное наша работа. Все, что здесь было из дерева, металла или других материалов, давно превратилось в пыль, когда мы пришли в Высокий Холлак. Все нам пришлось строить заново и содержать с тех пор в порядке.
— Ты говорила о другом древнем строении. Она кивнула.
— Квадратная башня. Мои предки жили в ней до того, как было принято решение переселиться поближе к изобилию моря и земель на берегу. Тогда её отремонтировали, но теперь она снова превратилась в развалины, вся, кроме самой древней части. Но это в глубине долины и с берега её не видно. Ты обязательно увидишь Квадратную башню, если поедешь в глубь долины.
Женщина замолчала. Подняла взгляд, серьезный и полный надежды.
— Ну, птичий воин, теперь ты увидел Морскую крепость. Что ты о ней скажешь?
Тарлах стоял молча. Как ему сказать, что это зрелище вызвало у него сердечную боль, что с первого взгляда тут поражает красота, естественность и уравновешенность жизни, мир и гармония сразили его, как копьем, после того насилия и разрушений, которых он насмотрелся за последние годы?
— Такая долина стоит того, чтобы владелец о ней заботился, — сказал он наконец.
Глаза фальконера сузились. Теперь он разглядывал окружающие горы, оценивал, какую опасность они представляют, как их можно использовать для защиты. Он знал, что долина Морской крепости состоит не только из того, что он видит, и её территория вдвое больше, но только видимые отсюда земли плодородны и населены. Прежде всего следует обезопасить это место. Потом он посмотрит, что можно сделать для защиты всех земель долины.
Несмотря на размеры долины и относительно небольшие силы, которыми он располагает, задача вполне выполнимая. Местность труднопроходимая, одна из самых недоступных, какие ему встречались. Горы представляют внушительную преграду на пути любого захватчика, особенно для крупных отрядов. Их собственный поход оказался очень тяжелым, а ведь они шли по тропе, за которой следят, как за основной дорогой.
— Есть ли другие проходы в долину? — спросил он, не отрывая взгляда от далеких вершин.
— Нет, если не считать моря. Отчасти поэтому мои предки выбрали это место: здесь меньше всего вероятность появления врага. Понимаешь, тогда мы не знали, что есть на этой земле. Было много свидетельств, что она необитаема и долго оставалась такой.
— А как же Квадратная башня? Я по опыту знаю, что люди не строят большие сооружения, особенно из крупных блоков, если нечего охранять или остерегаться. Ты говоришь, что только эта долина пригодна для земледелия и что во всем районе нет залежей ценных руд, поэтому я сомневаюсь, чтобы Древних сюда привлекли богатства земли.
Уна медленно кивнула.
— Хорошо сказано, птичий воин. Я почти забыла. Проход есть, но он ведет к местности дальше от моря, а не в эту долину. Сюда можно пройти только по нашей тропе или с моря, и здесь легче защищаться.
— Это нам мало поможет, если не хватит людей. Всякий вход в твои владения должен охраняться, леди. Решительные люди могут совершить чудеса, даже располагая самой незначительной брешью.
Пальцы её, сжимающие поводья, побелели.
— Ты прав. Моя беззаботность могла дорого обойтись Морской крепости.
Она чувствовала на себе взгляд его серых глаз. На мгновение они перестали быть холодными, а прониклись таким пониманием и сочувствием, что Уне пришлось призвать на помощь все свое самообладание, которого требовало её положение.
— Ты должен презирать меня, — прошептала она.
— Нет! Тебя не готовили к тому грузу ответственности, который возложила на тебя судьба. Но у тебя хватило ума понять, что тебе нужна помощь таких, как мы. — Он улыбнулся. — Я думаю, ты заинтересована не только в наших физических силах, но и в опыте.
— Гораздо больше, чем ты думаешь, птичий воин. Она испытывала к нему огромную благодарность. Этот закаленный воин не осуждал её и не относился к ней покровительственно. Он понимал её положение и свою собственную роль при ней.
Внимание Тарлаха вновь обратилось к долине и к странной форме крепости, лицо его посуровело.
Есть ещё одна проблема. Как он уже сказал, Уну нельзя винить в недостатках обороны её долины, но разве у неё не было советников? Внизу должны быть мужчины, опытные в делах войны. — Что касается Квадратной крепости, то в ней нужно немедленно разместить сторожевой пост. Если бы мы были захватчиками, наши мечи уже покраснели бы от крови твоих людей.
Хозяйка долины улыбнулась.
— Может быть, будь я не с тобой, я не была бы так спокойна. К тому же меня ждут в сопровождении такого отряда. Иначе ты бы не увидел такую мирную сцену. И многие твои люди не увидели бы долину, вообще ничего бы больше не увидели.
Фальконер застыл.
— Наблюдатели?
— Конечно. Ты считаешь нас совсем глупцами? Я думала, ты заметил, что уже несколько миль за нами наблюдают. — Она поймала его взгляд на Бросающего Вызов Буре, который сидел на луке седла. — Не нужно винить крылатого. У нас мало людей, поэтому нам понадобилось большое умение скрываться и незаметно подкрадываться. Наши юноши умеют маскироваться. В местности, где враг может тебя заметить с высоты, не стоит сидеть на дереве. Даже острый взгляд твоего друга не в силах заметить наших часовых. К тому же они не излучают ненависть или другое сильное чувство, которое он сумел бы уловить. Я считаю, что у него чутье острее нашего.
Командир стиснул зубы. Это серьезная ошибка. Она могла бы привести к гибели отряда, и его унижало то, что в первый же момент прибытия в долину, которую он обязался защищать, его поймали на такой оплошности.
— Твоих людей можно поздравить, — мрачно сказал он.
Уна кивнула в знак согласия, но не стала продолжать эту тему. Этот инцидент мог привести к серьезным разногласиям в самом начале его службы. И не произошло это только потому, что командир наемников хорошо владел собой. А она не собиралась и дальше подвергать испытаниям его выдержку.
— Давай спустимся. Мои люди подготовили для вас казармы, но все равно понадобится время для устройства, а день уже подходит к концу.
Уна первой двинулась по крутой узкой тропе, которая вела к единственному входу в Круглую башню.
Вначале их встретила только группа молодых часовых, но потом вышел Руфон. Уна видела, как отвисла его челюсть, и с трудом сдержала смех. Очевидно, ему ещё не доложили, в каком обществе она возвращается.
И тут она слегка встревожилась. Она знала, что Руфон уже приказал готовить пищу, развести огонь и вообще приготовил её комнаты. Не сомневалась она и в том, что он подготовил казармы для наемников, хотя и не верил в успех её поездки. Но достаточно ли этой подготовки? Смогут ли жители долины, преимущественно женщины, содержать этих солдат долгое время?
Но в её улыбке, с которой она встретила своего помощника, не было и следа этой тревоги. С его помощью она спешилась.
— Спасибо, — проговорила она негромко, чтобы только он мог её слышать. — Я привела с собой помощь, но и проблемы, как кажется.
— Несомненно, — с чувством согласился ветеран и удивленно покачал головой. — Но каким колдовством ты этого добилась?
— Повезло, хотя перед этим я чуть не погибла. Но прошу тебя, друг, не говори с ними об этом. Они подпрыгивают, как котята, услышав о колдовстве.
Он усмехнулся.
— Не бойся, леди Уна! Мы постараемся оберегать их чувства и их самих. — Лицо его смягчилось. — Хорошо, что ты вернулась, миледи.
— И мне приятно вновь оказаться дома. Она взглянула на крепость.
— Я хочу побыстрее разместить наших солдат без девиза. Ты подготовил для них место в башне? Разумеется, их нельзя размещать в домах вместе с семьями местных жителей.
— Да, леди, как ты и приказала.
— Хорошо. Поторопись и подготовь комнаты лорда Харварда. Я хочу поселить в них капитана.
Руфон нахмурился, но быстро спохватился. Он любил лорда Харварда, и ему не нравилось, что наемник теперь будет жить в личных помещениях хозяина, но он сразу же понял, что это разумный ход со стороны Уны. Хотя она их нанимательница, в помещениях фальконеров её не ждет радушный прием, но как хозяйка крепости она должна будет встречаться и, вероятно, часто с командиром солдат. Такой компромисс позволит обеим группам держаться обособленно, а чести леди при встрече с фальконером ничего не будет угрожать.
Уна ожидала сопротивления или, по крайней мере, неодобрения со стороны Руфона и почувствовала облегчение и радость, не встретив ни того, ни другого.
Возможно, из за того что он так легко принял её план, она была совершенно ошеломлена, когда наемник встретил его в штыки.
Не успела она закончить, как глаза Тарлаха сверкнули.
— Офицеры и воины фальконеров всегда остаются вместе, — с ледяной непоколебимостью возразил он ей, и слова его обожгли, как удар бича.
— Хорошо, — ответила она, в свою очередь рассердившись. — Но я должна иметь к вам доступ, так что предупреди своих товарищей, что я, хоть и женщина, часто буду бывать в их помещениях. Успокойся, птичий воин, я не собиралась приглашать тебя в свою спальню, когда нам нужно посовещаться. У моего народа тоже есть свои обычаи!
Женщина из долины взяла себя в руки. Конечно, у них свои традиции, но её народ не преследуют такие скрытые или открытые страхи.
— Помещения хозяина крепости просторны. Вы можете там разместиться вдвоем или даже втроем. И даже больше, если захотите.
Тарлах ненадолго замолк, вначале удивившись внезапному взрыву всегда такой сдержанной леди, потом понял, в чем причины этого взрыва и что заставило её повторить предложение. Солдаты без девиза обычно не живут в доме своего нанимателя. Уна сделала для него исключение, учитывая обычаи его народа. Она подавила раздражение его отказом и ещё больше раскрыла свои личные помещения перед чужаками, потому что решила, что он боится оторваться от своих.
Он заставил себя сдержаться. Иначе она ещё больше укрепится в своей ошибке.
Надеясь, что шлем скрывает краску стыда на его лице, он поднял руку в грубоватом приветствии.
— Не нужно. Ты проявила больше предусмотрительности, чем я, леди Уна. Должен поблагодарить тебя за это.
Она кивнула, но он чувствовал, что она по прежнему напряжена. И заставил себя улыбнуться.
— С солдатами без девиза редко обращаются так хорошо. Ты застала меня врасплох.
Лицо её прояснилось; словно по волшебству, к нему вернулось обычное открытое выражение.
— Ну, у нас, в Морской крепости, есть причины хорошо к ним относиться, верно?
Тарлах опустил свой вещевой мешок на пол и осмотрелся. В большой комнате его охватило ощущение уюта. Комната хорошо меблирована, мебель солидная и массивная, она прекрасно сделана, но явно из местных материалов и, очевидно, местными мастерами. Никакой экзотической древесины или сложной инкрустации, какие предпочитали богатые лорды юга, когда Высокий Холлак ещё не был втянут в войну и у них было достаточно средств для таких излишеств.
Несмотря на то, что слуги заранее не были предупреждены, все было готово к его приему — достаточное доказательство, что здесь подчиняются приказам Уны из Морской крепости. Высокая кровать застелена, занавеси отведены. В камине весело горят дрова, и в комнате тепло. В подсвечниках свечи, готовые осветить комнату, когда зайдет солнце.
Тарлах подошел к среднему окну из трех и остановился перед ним, глядя на долину и на залив за ней. Уже вечер, заходит величественное красное солнце.
«Прекрасный вид, — подумал он, — и окно достаточно велико, чтобы наслаждаться им». Комната расположена высоко, и потому здесь больше воздуха и света, чем в нижних помещениях и вообще в других крепостях обычной конструкции. Так же было и в Гнезде…
Каждое окно снабжено тяжелыми металлическими ставнями, их можно закрыть в случае опасности, но Тарлах чувствовал, что ими пользуются только при жестоких бурях, которые изредка бушуют со стороны моря.
Его охватила печаль. Это спокойствие может скоро кончиться.
Нет! Его долг — сохранить здесь мир, не допустить, чтобы эту долину постигла та же судьба, что и многие другие долины Высокого Холлака.
Сзади послышался стук, и с разрешения Тарлаха неслышно распахнулась большая дубовая дверь.
Тарлах поднял руку, приветствуя Бреннана.
— Добро пожаловать. Входи и смотри, как жил лорд долины Морской крепости.
— Неплохо жил, — заметил Бреннан, осматривая тяжелую темную мебель и великолепные гобелены. Ему тоже понравилось обилие света. — И ты будешь хорошо жить, товарищ.
— Очень хорошо! Как устроились остальные?
— Вполне удобно. Жители долины не скупы. С ними мы не умрем с голоду.
Бреннан подошел к окну.
— Долго бы пришлось искать, чтобы найти лучший вид, — заметил он с восхищением. — Интересно, что ещё можно увидеть с такой высоты.
— С другой стороны? Думаю, часть залива и, конечно, горы. Контраст там должен быть ещё драматичней.
— Кто ещё живет наверху?
— Только леди Уна, — инстинктивно он заговорил жестче, но потом пожал плечами. — Она не будет слишком часто тревожить меня. Ей тоже хочется спокойствия.
Его товарищ рассмеялся.
— Ну, внизу спокойствия мало. — Он стал серьезней. — Что будем делать, Тарлах?
— Пока ничего особенного — по крайней мере, все вы. Я должен буду поработать с леди Уной, объехать с ней или с её разведчиками долину и осмотреть её границы. Но это только моя задача. А вы пока должны получше и побыстрее освоиться с Морской крепостью. Пользуйтесь помощью молодежи для знакомства с местностью. Местные жители помогут охотно.
Лейтенант кивнул. Вполне логичный и общепринятый план действий для наемников, которым предстоит защищать долину. Знание своей территории и местности, занятой противником, сокращает потери, часто очень значительно, а иногда и определяет победу.
Когда Бреннан вышел, командир вернулся к окну. Он расслабился и испытывал удовлетворение. Все приказы отданы. Он без опасений выпустил Бросающего Вызов Буре, который рвался на свободу.
Всем соколам понравилась горная местность, во многих отношениях похожая на их родину. Хорошо снова оказаться в горах и на свободе.
И хорошо, что есть с кем разделить эту свободу.