АНДРЕ НОРТОН
Колдовской мир: Трое против колдовского мира

Чем дольше я смотрел на замок, тем больше ощущал некую вибрацию — словно перед нами висел невидимый занавес. Почти неуловимые искажения тени и света вытянули дерево, удлинили куст, заставили камень дрожать… В следующий миг все встало на свои места. Кемок протянул мне свою изувеченную руку, я сжал ее. И тут я проник в его мысли так, как никогда ранее. Он направил послание в самое сердце Места Власти! Но попав в невидимое заграждение, оно отлетело назад, как стрела, пущенная в крепостную стену Эса. Кемок снова направил всю свою силу и попытался проделать то же самое во второй раз, вобрав одним глотком и мою энергию. На этот раз мы пробили стену, прошли сквозь нее! А потом… Словно в огонь бросили сухую ветку — вспышка, неистовство, радость — Каттея! Если бы я хоть на секунду предположил, что она могла измениться, что ей может не понравиться наше вмешательство, я бы не пытался спасти ее. Она узнала нас, обрадовалась, я ощутил ее безмерное желание стать свободной… Затем, вслед за радостью наступило мрачное предчувствие и предупреждение. Она не могла сказать нам, что разделяет нас, из ее послания мы лишь поняли, что стражи не являются воинами людьми. Она не могла пойти нам навстречу и предупреждала, что наш мысленный контакт может привлечь внимание охраны. Внезапно она прервала нить нашего общения.
— Пусть будет так, — тихо произнес Кемок. Я разжал руку и опустил ее на рукоять меча, хотя понимал, что в эту ночь сталь не поможет нам в бою.
— Налево, под деревья, потом быстро добежать до стены вон туда… — Моя военная выучка взяла верх, я обследовал каждый уголок этого странного искаженного места.
— Да…
Кемок полностью положился на мои навыки разведчика, но он и сам не был новичком в подобных делах, и мы спустились со склона по всем правилам военного искусства. Я обнаружил следующее — если быстро посмотреть вперед, а затем, секунду спустя, оглянуться, то искажение вокруг становилось заметно меньше. Мы добрались до рощи, и снова столкнулись с внешней защитой Места. Как будто мы с размаха ударились лицом о стекло. Его не было видно, даже ощутить его было нельзя, но мы и шага не могли ступить дальше.
— Усилием воли — заставим барьер исчезнуть! — сказал Кемок, обращаясь не ко мне, а как бы подбадривая самого себя.
Переключиться на работу мысли было не так то легко, но я заставил себя и сказал, что перед нами нет никакой стены, ничего. Кроме земли, растущих на ней деревьев, ночи…
Медленно мы начали продвигаться вперед, пробивая барьер волевым усилием. Теперь я поверил в то, что Сила ослабела, сдвигая прошлой ночью горы, Кемок оказался прав. Невидимая стена неожиданно отступила, мы словно прорвали плотину и по инерции пробежали вперед.
— Это только начало…
Я и сам понимал то, о чем хотел предупредить меня Кемок. Все заграждения и ловушки, устроенные колдуньями вокруг самого сердца Власти, должны быть неожиданными и непредсказуемыми. И, одержав первую победу, нельзя расслабляться, глупо радоваться — главное впереди.
Среди деревьев возникло какое то движение. Моя рука снова опустилась на рукоять меча. Это было нечто осязаемое — я видел блеск металла в лунном свете, слышал шаги. Стража? Здесь?.. Шлем фальконера, потом салкара… Потом возникли лица. Знакомые черты… Дермонт, Никон… Я знал их всех, воевал с ними бок о бок. Делил с ними скудный паек. А теперь от их лиц исходила угроза, ненависть. Я понимал их, они исполняют свой долг, а мы предатели… Рука моя соскользнула с меча и я чуть было не рухнул перед ними на колени и…
— Киллан!
Сквозь накатившую волну вины и стыда я услышал этот крик. Логика взяла верх над чувствами. Их же нет здесь, всех этих товарищей по оружию, чуть не погубивших меня. Я снова обрел ту решительность, с которой пробивал невидимую стену. Передо мной стоял Дермонт. Глаза его блестели от гнева, стрела его была направлена прямо на меня. Но — Дермонта здесь нет — на самом деле это всего навсего дерево или кустарник. Сила направила против меня мое собственное сознание. Я увидел, как он выстрелил. Его здесь нет! Все исчезло — стрела, люди, блеск металла! Я услышал приглушенный голос брата.
— Мы миновали второе заграждение.
Мы направились дальше. Интересно, насколько хорошо эти стражи изучили нас, если выставляют передо мной призраки знакомых мне людей? Кемок вдруг засмеялся.
— Разве ты не понимаешь, брат? — он услышал вопрос в моих мыслях и ответил вслух. — Ты же сам подыгрываешь им.
Как же я не догадался! Галлюцинации! Колдуньи любят эти штучки, и человек сам помогает им, порождая в своем мозгу образ.
Мы очутились под стенами замка. Настоящий камень — можно было ощутить его влажность и прохладу. Интересно, что еще приготовили колдуньи? А может это все?
— Их так легко не победить, — снова раздался смех Кемока. — Я знал, что ты недооценишь их, Киллан. Худшее — впереди.
Я встал лицом к стене, а Кемок взобрался мне на плечи и подтянулся. Потом я ухватился за его руку и тоже оказался наверху. Мы заглянули в сад. С одной стороны его окружала стена, на которой мы стояли, с трех других сторон — дом. Было тихо. В лунном свете сад казался сказочным. Музыкальный фонтан, бассейн овальной формы, благоухание цветов и трав… Этот запах, что то знакомое… Я вспомнил — травы с таким запахом способны усыпить человека, одурманить его…
— Не думаю. — Снова Кемок отвечал на мои мысли. — Они живут здесь, совершенствуют свою Силу. Они не должны устраивать здесь такое. — Он осторожно наклонил голову и глубоко вдохнул этот волшебный аромат.
— Нет, не надо бояться.
Мы спрыгнули на землю. Где теперь искать Каттею? В доме темно — еще разбудим кого нибудь…
— Может, обратиться к ней?
— Нет! — сердито воскликнул Кемок. — Никаких посланий — они сразу же перехватят их. Это тоже их оружие!
Но он не был уверен в том, что предпринять дальше. Здание было погружено в темноту. Мы не знали, в какой комнате находится наша сестра. Теперь… Опять движение, чья то легкая тень. Кто то вышел в сад — уверенно, не чувствуя опасности. Только счастливая случайность не позволила мне вскрикнуть, когда я увидел ее в лунном свете. Темные волосы, распущенные по плечам, лицо повернуто к свету, словно она желала, чтобы мы увидели ее черты. Девичье лицо, но повзрослевшее, с печатью того опыта, который был ей неведом, когда я видел ее в последний раз. Каттея разрешила нашу загадку — она сама идет нам навстречу! Кемок подался вперед, раскрыв для объятий руки. Настала моя очередь предупредить его, заставить не поддаваться эмоциям. Инстинкты бывалого разведчика подсказывали мне: здесь что то не так. Сначала Дермонт, теперь Каттея — она может оказаться таким же миражом, как и те воины. Разве не о ней мы думали, и наши мысли без труда могли использовать колдуньи? Она улыбалась, и красота ее могла растопить сердце любого мужчины. Стройная, высокая, шелковистые темные волосы оттеняли ее бледную кожу, такая изящная походка… Она протянула руки, глаза ее блестели, она радовалась нашей встрече. Я оттолкнул Кемока. Он даже не оглянулся на меня: все его внимание было приковано к ней.
— Кемок! — голос ее был тихим, чуть громче шепота, и таким манящим, ласковым…
Я схватил брата, он сердито глянул на меня.
— Каттея! Пусти меня, Киллан!
— Каттея… быть может. — Не знаю, что удерживало меня от того, чтобы поверить своим глазам. Но брат либо не слышал меня, либо не хотел понимать.
Она была уже близко, и цветы склонили свои головки, когда она коснулась их подолом своего серого одеяния. Но я до сих пор слышал звук металла и шаги в роще. Как проверить, мираж это или реальность?
— Кемок… — тот же полушепот. Но я ведь тоже был рядом, почему она зовет только брата? Конечно, связь между ними всегда была более тесной, и теперь ее глаза видели только его, произносила она только его имя — казалось, она вовсе не замечала меня. Почему?
— Каттея? — я понизил голос тоже почти до шепота. Она не отвела глаза от брата, как будто я не существовал для нее. И тот же миг Кемок вырвался из моих рук, ринулся к ней и обнял. Она глянула поверх его плеча, но по прежнему не замечала меня, и губы ее расплывались все в той же улыбке. Я все больше сомневался. Если это женщина, а не галлюцинация, то она затеяла какую то игру. Когда мы мысленно искали нашу сестру, она могла перехватить наш контакт. И то послание, что дошло до нас от сестры, было полно радости от предстоящей встречи. Разве можно лгать в мыслях? По моему, я бы не смог, хотя кто знает, на что способны колдуньи…
— Пойдем! — обняв девушку за талию, Кемок подтолкнул ее впереди себя к стене. Может, я совершаю ошибку, но лучше узнать сейчас, чем потом, когда будет слишком поздно.
— Послушай, Кемок! — я схватил его за плечо, применив гораздо больше силы, чем хотел.
Он попытался вырваться и выпустил ее из рук. Его охватила ярость.
—Не думаю, что это Каттея, — медленно проговорил я, вложив в эти слова всю свою волю. А она стояла чуть поодаль и улыбалась, она видела только его, словно я был невидимым.
— Кемок… — опять она произнесла его имя, ни слова протеста в мой адрес.
— Ты сошел с ума! — лицо моего брата стало белым как мел. Он готов был разорвать меня на куски.
Смогу ли я убедить его сейчас, когда он в таком состоянии? Я заломил его руку за спину, а затем развернул лицом к девушке. Он пытался вырваться, но я держал его мертвой хваткой. Я снова обратился к нему.
— Да посмотри на нее! Посмотри на нее хорошенько!
Ему пришлось повиноваться. Он посмотрел на ту, что выдавала себя за Каттею. Постепенно он перестал сопротивляться, по моему, я победил. Каттея, улыбаясь, как ни в чем не бывало, продолжала твердить его имя, словно знала одно единственное слово.
— Кто… кто она?
Я отпустил его. Теперь и ему было ясно, что это не наша сестра. Но если это мираж, то где настоящая Катгея? И девушка не исчезла после того, как мы узнали правду. Я дотронулся до ее руки — под пальцами я ощутил плоть, человеческое тепло. Если это галлюцинация, то такой нам еще видеть не приходилось.
— Не знаю, кто это — но не та, кого мы ищем. А если бы мы забрали ее и ушли… — Кемок не договорил…
— Ты прав. Колдуньи одержали бы победу. Но если это двойник, то где наша сестра?
Кемок постепенно приходил в себя после того, как чуть было не совершил ошибку.
— Эта — эта пришла оттуда. — Он указал на дверь. — Значит вон там, в противоположной стороне находится та, которую мы ищем.
Похоже, он прав, по крайней мере, другой идеи у меня не было.
— Кемок… — она снова протянула к нему руки. Она смотрела на него и звала к стене, показывая, куда нужно бежать. Он вздрогнул, отвернулся.
— Киллан, скорее — нужно спешить!
Повернувшись к ней спиной, брат побежал к дому, я — следом, с ужасом представляя, как в любой момент раздастся за нашими спинами крик той, что выдавала себя за нашу сестру, и все проснутся. Вот она, эта дверь. Кемок первым коснулся ее. Я представил, какие крепкие засовы должны быть на ней. Как нам с ними справиться? Но дверь легко поддалась, и Кемок заглянул в темноту.
— Держись за мой пояс, — приказал он. — И в его голосе прозвучала такая настойчивость, что я подчинился. Соединившись, мы нырнули в кромешную тьму.
Кемок продвигался быстрыми, решительными шагами, словно знал дорогу. Мое плечо задело косяк еще одной двери. Кемок свернул налево. Я протянул свободную руку в сторону и коснулся стены — наверное, коридор. Затем брат остановился, резко повернул направо, раздался звук открываемой двери. Свет, тусклый и еле различимый, но свет. Мы стояли на пороге маленькой комнаты, похожей на келью. Я выглянул из за плеча Кемока. На краю узкой кровати сидела она и ждала нас. В ней не было той свежести, улыбчивости, нетронутой красоты, что у той, в саду. Опыт тоже отложился на лице этой девушки, но иначе. Красота ее не была похожа на оружие, она словно и не догадывалась о ней. Губы ее разомкнулись и безмолвно произнесли два имени. После этого Каттея вскочила на ноги и побежала к нам, протянув руки к обоим.
— Быстрее, о, быстрее! — шепот ее был еле слышен. — У нас так мало времени!
На этот раз никаких сомнений не было. Я схватил Каттею за руку, никаких галлюцинаций! Наша сестра! Затем мы втроем нырнули в темноту, выбрались на свежий воздух ночного сада. Той, второй Каттеи, не было. «К стене, в рощу» — она все время мысленно поторапливала нас. Каттея подобрала длинный подол платья, с треском отдирая его от кустарников, за которые он цеплялся, словно хотел задержать беглянку. Теперь мы уже ни от кого не прятались, главное — скорость. Задыхаясь от усталости, мы добежали до того места, где спрятали своих торских скакунов. Как только мы оседлали лошадей, раздался глухой звук колокола. Чем то он напоминал те раскаты, что мы слышали прошлой ночью во время движения гор. Лошади наши заржали, будто испугались повторения кошмара. Мы поскакали прочь от этого места, и я прислушивался ко всем посторонним звукам — но гром не грянул, земля была спокойна. На всякий случай я спросил Каттею:
— Какая будет погоня?
Волосы ее развевались, глаза блестели. Она повернулась ко мне.
— У них есть другие слуги, но сегодня их нет…
Даже торские скакуны еле выдерживали ту скорость, с которой мы неслись по долине. Я знал, что они волнуются и могут встать на дыбы. И на то были свои причины. Я вложил все свое умение обращаться с животными в то, чтобы успокоить их, восстановить равновесие.
— Отпустите поводья! — приказал я. — Они пойдут сами — отпустите поводья!
За наших с Кемоком лошадей я не боялся, но в той, на которой скакала Каттея, уверен не был. Торские скакуны подчинились не сразу. Сначала они продолжали нестись во весь опор, но, почувствовав мой приказ, начали успокаиваться, а затем перешли на шаг. Над головами вдруг раздался режущий ухо вой — услышав хоть раз в жизни голос снежного барса, никогда его не забудешь. Они, безусловно, некоронованные владыки гор. Но непонятно, что ему нужно в здешних краях, так далеко от тех мест, где он привык охотиться. Может быть, тот зов, что заставил нас покинуть границу, услышали животные и покинули привычные места обитания?
Мой конь встал на дыбы, заржал, словно барс очутился перед его мордой. Кемок тоже с трудом справился со своей лошадью. Но скакун моей сестры как ветер пронесся мимо нас, и остановить его, как я ни старался, было невозможно. Его переполнял ужас. Вероятно, он представил, что снежный барс приготовился к прыжку и выбрал его своей жертвой. Необходимо было укротить скакуна Каттеи — я связался мысленно с сестрой и попытался усмирить ее коня. Это оказалось нелегким делом, так как мне нужно было удерживать собственного. Наконец удалось приказать ему пересилить страх перед барсом.
Я оглянулся на Кемока и произнес сквозь стиснутые зубы:
— Мы можем не справиться с лошадьми!
— Была ли это уловка колдуний? — спросил он.
— Наверняка. Будем скакать, сколько сможем.
И мы помчались дальше, с Кемоком во главе, по той дороге, что он выбрал заранее. Я держался чуть поодаль на случай нападения. Лишь усилием воли я удерживал себя в седле, валясь от усталости и напряжения, я, который верил, что силен настолько, что в состоянии выдержать все, особенно в последние дни существования Эсткарпа. Каттея ехала молча, она давала нам силы двигаться к цели.