АНДРЕ НОРТОН
Колдовской мир: Трое против колдовского мира

Склон, напоминающий по форме блюдце, чуть в стороне — резервуар с той же самой красной жижей, что затвердела на моем теле. Я медленно повернул голову: снова склон и еще один резервуар с густой булькающей субстанцией. Был день — не пасмурный, хотя облака затянули все небо. Я слышал, как булькают и лопаются пузыри в резервуарах. Потом раздался еще один звук — кто то стонал от страшной боли. Я сразу вспомнил то, что мне довелось пережить самому. Увидел: какое то существо с трудом пробирается по краю склона блюдца, изгибаясь, прилагая неимоверные усилия. Я понял, что оно серьезно ранено. Опять резкий вопль. Снежный барс! Его прекрасная белая шкура в крови — на боку зияла глубокая рваная рана. Мне даже показалось, что я вижу обнажившуюся белую кость. Барс полз к ближайшему резервуару, издавая мучительные и леденящие кровь стоны. Собрав последние силы, он скатился в тягучую жижу, которая тут же облепила его тело. Затем он замер, тяжело дыша и высунув набок язык, и больше не издавал никаких звуков. Казалось, он умер… Нет, я отчетливо слышал его тяжелое дыхание.
Я огляделся вокруг и увидел в ложбине еще много таких резервуаров, в которых покоились раненые. Потом вдруг ощутил, что моя боль стихла. У меня не было никакого желания двигаться, сломать засохшую корку, сковывающую меня. Потому что я почувствовал себя легко, ничто не болело, а тело наполнялось силой. На засохшей жиже остались кое какие следы. Я присмотрелся к ним повнимательней. Значит, это не сон — я действительно был смертельно ранен, а создания в облике животных, одно из которых было покрыто чешуей, трудились надо мной под руководством меняющего свой облик духа? Эта женщина оставила отпечаток руки — такой отчетливый — над моим сердцем. Длинные тонкие пальцы, узкая ладонь — след человеческой руки, а не лапы животного. Я попытался вспомнить ту, которая меняла свои обличья…
Глаза снежного барса были закрыты, но он дышал. Жижа вокруг его тела уже почти застыла и образовала защитную корку. Как давно я здесь? В первый раз я подумал о времени. Каттея… Кемок! Сколько часов прошло с тех пор, как я покинул их, ускакав на дьявольском коне приманке?
Надо действовать! Я попытался пошевелиться — застывшая масса не поддавалась. Я был беспомощным пленником, закованным в каменные кандалы. Что делать? Не знаю, почему я не закричал вслух. Мысленно обратился — не к тем, кого оставил на островке, нет — я позвал духа, которого могло вовсе и не существовать в этом мире: «Зачем я вам нужен»?
Что то мелькнуло — что то блестящее, переливающееся всеми цветами радуги, легко и быстро пронеслось над ложбиной, приземлилось на задние лапы и уставилось на меня яркими глазами бусинками. Я не видел подобных существ в Эсткарпе, оно не напоминало никого из легенд. Ящерица? Конечно, только намного больше, чем обычное золотисто зеленое пресмыкающееся. По своему красивое. Существо остановилось у моих ног, дотронулось до них и подбежало на задних лапах к моей голове. Здесь оно снова замерло и стало внимательно изучать меня. И я был уверен, что в его узкой заостренной голове есть разум.
— Приветствую тебя, брат по мечу. — Слова эти вылетели из меня сами по себе.
Он отпрянул назад, из чешуйчатого горла вылетел странный звук. Затем он исчез. Странно, но его приход дал мне почувствовать, что я не пленник. Ящер вовсе не имел по отношению ко мне злобных намерений — как и те, что оставили меня здесь. Ведь я отлично себя чувствую, боль ушла, да и снежный барс приполз сюда не зря. В этом месте лечат раненых животных. И меня тоже спасли от смерти… Но кто? Ящер, другие животные… дух… да, конечно, дух!
И хотя я не умел определять колдовство по запаху, как Каттея, я был уверен, что здесь нет места злу — это оазис некой Силы. И я выжил только благодаря ей. Теперь я ощущал каждой клеткой кожи, всем своим существом: что то должно произойти.
В ложбине появилось несколько ящеров, за ними следом шли два пушистых зверя, задние лапы которых тоже отливали зеленым цветом. Их узкие головы и хвосты завитки напомнили мне древесных животных, но они были намного крупнее своих собратьев из Эсткарпа. Шествие завершала она. Ее темные волосы ниспадали до пояса — но темные ли? Не отливали ли они красным? Или все это игра света и волшебство? На ней была зеленая туника, плотно облегающая ее тело; руки и ноги были открыты. Это одеяние было подпоясано широким изумрудным поясом, украшенным бледно золотистыми драгоценными камнями. Тонкие запястья украшали широкие браслеты с такими же камнями, а через плечо был перекинут колчан со стрелами, с голубовато зелеными блестящими перьями на концах, и лук бледно золотистого цвета. Ее одеяния вроде бы не менялись, и я сосредоточился на лице, на этом развевающемся облаке волос, и не был уверен, что вижу что либо отчетливо. Она опустилась передо мной на колени.
— Кто ты? — спросил я, так как ее изменчивость начала меня раздражать.
К собственному удивлению, я услышал смех. Она дотронулась до моей щеки, потом лба, и после этого прикосновения мое зрение прояснилось. Я увидел ее лицо — или одно из ее лиц — отчетливо и ясно.
Черты Древней расы не спутать ни с чем: утонченные, с заостренным подбородком, небольшим ртом, огромными глазами, дугообразными бровями. Все это делало ее такой красивой, что могло заставить любого мужчину испытать к ней настоящее влечение. Но было в ней и нечто такое, что отличало ее от людей. Но это казалось несущественным. Воин разбирается в женщинах. Я не фальконер, который свысока смотрит на женщин, не чистокровный представитель Древней расы, чтобы воспринимать их только как носителей Дара и ставить себя ниже их, не отношусь к ним и так, как это делают многие салкары, проводя час другой с вольной спутницей. И теперь, глядя в ее лицо, я испытывал какое то странное, непривычное чувство — сильное волнение, трепет, ощущая рядом ее присутствие. Она улыбнулась, потом снова стала серьезной, не отрывая от меня взгляда, и я понял, что она слышит мои мысли. Я смутился.
— Лучше так — кто ты? — ее вопрос прозвучал мягко, но требовательно.
— Киллан Трегарт из Эсткарпа, — ответил я формально. Что возникло между нами? Я не мог понять. — А ты? — спросил я во второй раз, более настойчиво.
— У меня много имен, Киллан Трегарт из Эсткарпа. — Она подсмеивалась надо мной, но я сделал вид, будто не замечаю этого.
— Назови одно из них, или два, или все.
— А ты смелый мужчина, — мягко ответила она. — В нашем мире ко мне не обращаются опрометчиво по имени. — Она снова засмеялась.
— А я и не собираюсь обращаться к тебе опрометчиво. — Я повторил это странное слово.
Она промолчала. Пальцы ее затрепетали, я испугался, что она уберет руку с моего лба — тогда лицо ее может снова стать размытым или измениться.
— Меня зовут Дахаун, а также Морквант, некоторые называют меня леди Зеленой…
— Тишины, — закончил я за нее. Легенда… Нет! — она настоящая, живая — я чувствовал прохладу и упругость ее плоти на своем лице.
— Тогда мы знакомы, Киллан Трегарт.
— Я знаю тебя по старым преданиям…
— Преданиям? — снова раздался переливчатый смех. — Но предание — это сказка, которая может и не быть правдой. А я живу здесь и сейчас. Эсткарп… храбрый воин, где находится Эсткарп, который знает Дахаун по старым легендам?
— На западе, за горами…
Она убрала руку, словно прикосновение обожгло ее. Ее облик снова расплылся перед моими глазами.
— Я вдруг превратился в чудовище? — прервал я внезапно нависшую тишину.
— Не знаю… — она снова положила руку мне на лоб, и я опять мог видеть ее отчетливо. — Нет… хотя не знаю, кто ты на самом деле. Те, Кто Живут Отдельно, хотели, чтобы тебя забрал к ним кеплианец, но тебе удалось спастись. Ты боролся неизвестным мне способом, незнакомец. И потом, я вижу, что в тебе присутствует сила добра, а не зла. Но горы и то, что лежит за ними, это тот барьер, через который может просочиться только зло — по крайней мере, так говорится в наших легендах. Почему ты пришел к нам, Киллан Трегарт из Эсткарпа?
Не было смысла обманывать ее — между нами должна быть только правда.
— В поисках убежища.
— А от чего ты бежал, незнакомец? Какое зло оставил ты позади себя, почему тебе пришлось бежать через горы?
— Потому что отличался от других…
— Да, но ты не один, вас трое — но при этом, как один…
Ее слова отозвались во мне болью.
— Каттея! Кемок? Что…
— Что случилось с ними после того, как ты ускакал на кеплианце, так глупо попавшись на уловку? Они пошли своей дорогой, Киллан. Твоя сестра сделала то, чего ей не следовало делать. Мы не любим чужих колдуний, воин. В прошлом это приносило нам зло. Будь она более опытной в колдовстве, она бы не стала тревожить силы, которые дремлют во Тьме. Она еще не столкнулась с тем, на что не действует ее оружие и защита. Но долго так длиться не может — это Эскор.
— Но ведь ты колдунья. — Я был уверен в этом, хотя не видел на ее груди колдовского Камня — я знал, что она того же происхождения, что и обладательницы Дара в Эсткарпе.
— Существует много видов колдовства, о чем ты, наверное, уже знаешь. Давным давно в Эскоре дорога раздвоилась, и мы, зеленое племя, выбрали свой путь. Некоторые из нас ушли друг от друга очень далеко, но мы пронесли сквозь годы умение противопоставлять добро злу; нам не требовалось прибегать к новым колдовским хитростям. Потому что в противном случае при малейшем сдвиге можно потревожить те силы, что дремлют веками, но могут проснуться, и тогда зло победит добро. Именно это попыталась сделать твоя сестра — словно наивный ребенок, который ударяет по поверхности пруда палкой и радуется кругам на воде, разбудив при этом то чудовище, что притаилось в глубине. — Она поджала губы, словно собираясь выносить приговор, и этим полудетским движением растопила отчужденность между нами, она напоминала теперь девушку, такую, как Каттея. — Конечно, мы не можем отнять у нее право на то, что она делает, но мы хотим, чтобы это совершалось не у нас! — Дахаун снова улыбнулась. — А теперь, Киллан Трегарт, сделаем вот что.
Ее рука скользнула с моего лба на грудь, покрытую запекшейся коркой. Там она начертила ногтем линию, потом продолжила ее по моим рукам и ногам. Существа, сопровождающие ее, приступили к работе, раздирая корку вдоль этих линий быстро и аккуратно — было видно, что они привыкли к такой работе. Дахаун поднялась и направилась к снежному барсу, дотронулась до засохшей жижы, провела рукой между его глазами и за ушами.
Наконец слуги Дахаун освободили меня от покрова и помогли выбраться из углубления, повторяющего форму моего тела. От переломов не осталось и следа, а раны зажили — без помощи Дахаун и этих существ мне бы не выжить.
— Смерть теряет свою силу в этом месте, если ты доберешься до него, — сказала она.
— А как я попал сюда, госпожа?
— Благодаря огромным усилиям, воин. Так что теперь ты в долгу.
— Признаю все долги, — ответил я, как и полагается в таких случаях. Но чувствовал себя при этом несколько неловко, так как на мне ничего не было одето. Интересно, я так и буду ходить голым?
— За тобой еще один долг, воин. — Она засмеялась. — То, что ты ищешь сейчас, ты найдешь вон там.
Она не оставила раненого барса, но показала рукой наверх, на край ложбины блюдца. Земля под ногами была мягкой — я поспешил на склон в сопровождении двух ящеров. Трава на склоне была по колено, мягкая и сочная, около каменной колонны я нашел зеленый сверток. Развязал его и увидел перед собой новую одежду. Сначала я решил, что она сделана из тонкой кожи, но, присмотревшись повнимательней, понял, что материал мне совершенно незнаком. В свертке я нашел зеленый плащ, странного покроя брюки, куртку с металлической пряжкой, на которой красовался изумруд, похожий на тот, что носила Дахаун. На поясе висел не меч, а какая то металлическая плеть длиной в локоть и еще одно непонятное оружие — с таким иметь дело мне не приходилось.
Одежда сидела на мне отлично — она давала телу полную свободу действий, чего нельзя было сказать о кольчуге и кожаном обмундировании Эсткарпа. Но рукам моим было непривычно без меча и стрел, которые сопровождали меня все прошедшие годы. Перекинув плащ через руку, я направился обратно к ложбине. Оказалось, что это место намного просторнее, чем я представлял. Больше десятка резервуаров, и почти все они не пустовали — я видел в них животных и птиц. Дахаун, сидя на корточках, поглаживала барса по голове. Она подняла глаза, посмотрела на меня и помахала свободной рукой. Затем встала и пошла навстречу, разглядывая меня с нескрываемым интересом.
— Да ты настоящий зеленый человек, Киллан из рода Трегарта.
— Зеленый человек?
Теперь было нетрудно различать ее черты, но я по прежнему не мог определить цвет ее волос и глаз.
— Зеленое племя. — Она показала на плащ, который я держал. — Это цвет их одежды, наружность у них другая. Но тебе поможет этот цвет. — Она поднесла руку к губам, как моя сестра при заклинаниях, но издала при этом призывный звук, похожий на звук рога.
Послышался топот копыт — моя рука потянулась за мечом, которого больше не было. Чутье подсказывало мне, что это не тот жеребец, что нес меня на себе, но по телу пробежали мурашки. Животные выбежали из зеленой тенистой рощи, плечо к плечу, двигаясь легко и непринужденно. Без седел и уздечек — только в этом напоминали они того жеребца. Они не были похожи на настоящих лошадей, больше походили на антилоп, да и то не совсем — размером они были с обычную лошадь, но хвосты плотно прижаты к телу. У них не было гривы — вместо нее торчал распушенный хохолок, прямо над изящным гнутым рогом, отливающим красным. Сами они были чалыми, гладкошерстными. И, несмотря на их непривычный вид, я нашел их красивыми. Остановившись перед Дахаун, они чуть склонили головы и посмотрели на меня огромными желтыми глазами. Как и ящер, они обладали интеллектом.
— Сабра, Сабрина, — представила Дахаун своих слуг, и они гордо посмотрели на меня.
Из травы выскочил один из ящеров, подбежал к Дахаун. Она взяла его на руки. Он перебрался с рук на плечо.
— Поскачешь на Сабре. — Одно из рогатых существ подошло ко мне. — Не надо бояться этих лошадей.
— Ты направляешь меня к реке?
— К тем, кто ищут тебя, — ответила она. — Удача будет сопутствовать тебе — добрая, не злая.
Не знаю почему, но я хотел, чтобы она отправилась со мной. Я просто не представлял, как расстаться с ней. Это было равносильно тому, когда обрывается веревка, а ты идешь в связке в горах.
— Ты… ты не поедешь со мной?
Она уже сидела верхом на своей лошади. Она одарила меня долгим многозначительным взглядом.
— Почему?
Ничего кроме правды я не мог ей сказать.
— Потому что мне тяжело расстаться с тобой…
— Ты чувствуешь, что долг передо мной давит на тебя?
— Если считать долгом то, что я должен тебе свою жизнь, то да. Но… даже если бы не мой долг, я бы хотел, чтобы ты была рядом. Если нет, я буду искать тебя.
— Ты не волен поступать так.
Я кивнул.
— Не стоит напоминать мне об этом, госпожа. В этом я действительно не волен. За тобой нет долга — выбирать тебе.
Она закрутила на палец завиток своих длинных волос, ниспадающих до пояса.
— Хорошо сказано. — Что то рассмешило ее в моем ответе, хотя мне не хотелось, чтобы она смеялась в такой момент. — Мне даже начинает казаться, что, узнав одного из Эсткарпа, я узнаю намного больше. Но твоя сестра может причинить нам много неприятностей… Хорошо, я еду с тобой… на этот раз. — Эй! — Ее лошадь рванула вперед.
Я вскочил на Сабру и, вцепившись за подобие гривы, устремился за Дахаун. Солнце выглянуло из за облаков и, коснувшись ее своими лучами, превратило развевающиеся по ветру волосы Дахаун в золотистый поток — цвета ее драгоценных камней. От нее исходила энергия света и жизни.