АНДРЕ НОРТОН
Колдовской мир: Колдовской мир

Это началось вскоре после полуночи — на море появилась линия, поглощающая звезды и волны; перед ней катился пронизывающий холод, который не был ни ветром, ни дождем, но который коварно пробирал людей до самих костей; на кольчугах появились маслянистые капли с солоноватым вкусом.
Вот уже дошло до линии фонарей, следовавших за изгибами крепостных стен. Одно за другим светлые пятна мутнели, накрытые желтоватой гущей. Дюйм за дюймом, фут за футом туман поглощал мир.
Саймон ходил взад и вперед по маленькой караульной платформе центральной сторожевой башни. Половина укреплений уже была поглощена. Один из стройных боевых кораблей разрезан надвое этим занавесом. Эта муть не походила ни на обычный туман, ни на индустриальный смог родного города Саймона. Туман приближался сплошной завесой, как экран, за которым могли скрываться нападающие.
Замерзший и оцепеневший, Саймон услышал тревожный звон колоколов на стенах. Нападение! Он подошел к двери башни и столкнулся с волшебницей.
— Они нападают?
— Еще нет. Это звучат колокола бури; они помогают кораблям, застигнутым штормом, попасть в порт.
— Кораблям Колдера!
— Может, и им. Но нельзя за час уничтожить традицию столетий. В тумане колокола Салкаркипа спасают моряков. Только приказ Осберика может заглушить их.
— Значит, такой туман известен морякам?
— Вообще туманы известны. Но такой — другое дело.
Она подошла к парапету и посмотрела на море, на быстро исчезающую гавань.
— Мы, владеющие Силой, можем до некоторых пределов управлять природными явлениями, хотя и здесь результаты могут оказаться неожиданными. Любая из моих сестер может вызвать туман, который не только затмит глаза врагу, но и смутит его разум — на время. Но этот туман — совсем другое дело.
— Он естественный? — настаивал Саймон, уверенный, что это не так. Хотя откуда у него такая уверенность, он не мог сказать.
— Когда гончар изготовляет вазу, он кладет глину на круг и придает ей искусными руками форму в соответствии со своим замыслом. Глина — естественный продукт, но разум и обучение придают ему определенную форму. Мне кажется, что кто то — или что то — собрал то, что есть в море и воздухе и придал ему другую форму для своих целей.
— И что вы сделаете в ответ, леди? — За ними стоял Корис. Он подошел к парапету и ударил по нему ладонями. — Мы теперь словно слепы.
Волшебница отвела взгляд от тумана, у нее был вид ученого, принимающего участие в решающем эксперименте.
— Возможно, они хотят ослепить нас, но это можно сделать двумя способами. Если они воспользуются иллюзией — пусть встретятся с такой же хитростью.
— Бороться с туманом же?
— Нельзя против хитрости использовать ту же хитрость. Они призвали воздух и воду. Поэтому мы тоже должны призвать воду и воздух, но по другому. Да, можно использовать кое что, — пробормотала она и обернулась. — Нужно спуститься к гавани. Попросите у Магниса дерева, лучше всего сухих щепок. Если их нет, пусть срежут ветви с деревьев. Нужна также ткань. Пусть все это принесут к гавани.
Когда маленькая группа салкаров и гвардейцев вышла на берег, по прежнему слышался звон тревожных колоколов. Принесли груду досок, и волшебница выбрала из них самые маленькие. Непривычно держа в руках нож, она вырезала грубое подобие лодки, заострила нос, закруглила корму. Саймон взял у нее игрушку и принялся снимать кору, остальные последовали его примеру.
Они сделали около тридцати деревянных лодочек размером с ладонь, снабдили каждую маленькой мачтой с парусом. Лодочки поставили в ряд, и волшебница, наклонившись, подула в каждый парус.
— Ветер и вода, ветер и вода, — нараспев произнесла она. — Вода понесет, ветер подгонит, туман скроет!
Руки ее быстро двигались. Один за другим отправляла она маленькие кораблики в воду. Туман уже почти накрыл их, но он был еще недостаточно плотен, чтобы скрыть от Саймона удивительное зрелище. Лодочки выстроились клином и двинулись навстречу туману. И когда первая нырнула в туманный занавес, она уже не была небрежно изготовленной игрушкой, но могучим кораблем, более прекрасным, чем боевые корабли, которые с гордостью показывал Осберик.
Волшебница с помощью Саймона выпрямилась/ Не верь всему, что видишь, человек из другого мира. Мы, обладающие Силой, часто пользуемся иллюзиями. Будем надеяться, что эта иллюзия не менее эффективна, чем их туман, и отпугнет тех, кто готовится напасть.
— Они не могут быть настоящими! — Саймон упорно противился очевидному.
— Мы слишком полагаемся на наши чувства. Если можно обмануть глаза, пальцы, нос, то почему бы магии не обмануть их сразу все? Скажи мне, Саймон, если бы, готовясь напасть, ты неожиданно увидел в гавани мощный флот, разве ты не призадумался бы, прежде чем нападать? Я пытаюсь лишь выиграть время: иллюзия разрушается, когда ее подвергают испытанию. Корабль колдеров, который сблизится с таким кораблем и попытается взять его на абордаж, тут же обнаружит, что это такое.
По видимому, она оказалась права. Если враг и собирался использовать туманную завесу для прикрытия нападения, он не сделал этого. Тревоги не было, хотя до самого рассвета туман не рассеивался.
Команды кораблей, стоявших в гавани, ждали приказа Осберика, а он мог только ждать, пока поднимется туман. Саймон вместе с Корисом обходил посты гвардейцев на стенах, и часто им приходилось цепляться друг за друга, чтобы не заблудиться. Был отдан приказ бить в колокола, не для того, чтобы помочь заблудившимся кораблям, а чтобы посты слышали друг друга. Всех охватило напряжение, при малейшем шуме обнажалось оружие, и любой, кто опоздал произнести пароль, рисковал получить удар мечом.
— Скоро им и не понадобится нападать, — заметил Трегарт, едва увернувшись от удара какого то салкара, с которым он столкнулся на стене. — Мы начинаем нападать друг на друга. Кому нибудь покажется в тумане, что у встречного заостренный шлем, и тому тотчас отрубят голову.
— Я думал об этом, — медленно ответил капитан. — Они тоже используют иллюзии, рожденные нашими нервами и страхом. Но чем мы можем ответить им?
— Нетрудно подслушать наш пароль, — Саймон считал, что нужно знать худшее. — Часть стены, пост за постом, может оказаться в их руках.
— Разве мы можем быть уверены, что это уже не нападение? — с горечью спросил Корис. — Человек из иного мира, если ты можешь отдавать лучшие приказы, делай это, и я с радостью подчинюсь. Я военный человек и думал, что хорошо знаю способы ведения войны. Мне казалось, что я знаю и колдовство — такое, какое используют в Эсткарпе. Но это что то совсем другое.
— А я никогда не сталкивался с таким способом войны, — с готовностью подхватил Саймон. — Хоть кто окажется в тупике. Но все же я думаю, что они не нападут с моря.
— Потому что мы ждем их оттуда? — подхватил на лету Корис. — Но на крепость невозможно напасть с земли. Эти морские бродяги знали, как строить. Потребуются осадные машины и много недель времени.
— Море и земля — что остается?
— Подземные ходы и воздух — ответил Корис. — Подземелья!
— Но нам не хватит людей, чтобы охранять все подземные переходы.
Зеленоватые глаза Кориса вспыхнули тем же огнем, что видел в них Саймон при первой их встрече.
— Есть способ охранять их без людей. Идем к Магнису. — Он побежал. Острие его меча со звоном задевало за камень стен при крутых поворотах.
На столе выстроили ряд сосудов различных размеров и форм, сделанных из меди. Они были связаны с медными шарами, висевшими над подземными выходами. Теперь любая попытка открыть подземную дверь отразилась бы в сосуде на столе.
Подземелья до некоторой степени в безопасности. Остается воздух. Саймон напряженно прислушивался. Может, потому, что он был знаком с войнами в воздухе? Но ведь цивилизация, основанная на сравнительно примитивных самострелах, мечах, щитах и кольчуге, не может организовать нападение с воздуха.
Благодаря выдумке Кориса они узнали о первом ударе Колдера за несколько мгновений. Со всех мест, где были установлены шары, сигнал тревоги донесся одновременно. Залы, ведущие к подземным ходам, были подготовлены заранее. Мешки с шерстью, пропитанной маслом и смолой — этой смолой промазывали корпуса кораблей, — были уложены в груды вместе с кипами тканей, мешками зерна, ящиками бутылок с маслом и вином.
Когда прозвучал сигнал тревоги, в эти груды швырнули факелы, а затем наглухо закрыли двери, ведущие в заполнившиеся пламенем залы.
— Пусть суют туда свои холодные собачьи носы! — Магнис Осберик возбужденно ударил боевым топором по столу в центральном зале главной башни. Впервые с того времени, как враг осадил его город, мастер торговец, казалось, перестал беспокоиться. Как морской бродяга, он ненавидел туман и боялся его, но как только дело дошло до прямых действий, он вновь был полон сил и энергии.
— Аххх! — Как удар меча, этот крик разрезал общий гул. Не только физическая боль, а какой то сверхъестественный ужас мог извлечь его из человеческой глотки.
Магнис, слегка склонивший бычью голову, Корис, пригнувшийся к земле, как будто его тело гнома получало от нее энергию, остальные воины в зале — все на долгое мгновение оцепенели.
Может быть потому, что он подсознательно все время ожидал этого, Саймон первым определил, откуда исходит звук, и побежал к лестнице, которая тремя этажами выше выводила к сторожевому посту на крыше.
Он не добежал доверху. Крики и лязг металла о металл послужили достаточным предупреждением. Саймон пошел медленнее, доставая оружие. И хорошо поступил, потому что на середине второго этажа мимо него пролетело тело, едва не задев его. Это был салкар, из его разорванного горла лилась кровь, брызгая на стены и ступеньки. Вверху царила страшная суматоха.
На следующем этаже еще сражались два гвардейца и трое морских бродяг, прижавшись спинами к стене. Противник нападал на них с той же слепой яростью, что и в засаде на дороге.
А сверху катилась волна остроклювых шлемов. Саймон догадался, что враг каким то образом пришел по воздуху и теперь захватил верхний этаж.
Не время было размышлять, каким образом враги проникли туда: они прорвались, и этого было достаточно. Пали еще двое салкаров и гвардеец. Мертвые и раненые, друзья и враги поглощались морем остроклювых шлемов. Тела скользили по лестнице, сметая все на своем пути. Вместе с ними падали обломки мебели.
Саймон ухватился за перила. Салкары строили прочно: перила выстояли. Собрав все силы, Трегарт стал пробираться к выходу.
Перед ним оказалась клювастая голова, перед лицом мелькнуло острие меча. Саймон схватил стул и ударил по шлему.
— Сал!Сал!
Саймона оттеснили в сторону, он увидел страшное лицо Магниса, сопротивляющегося первой волне вторжения.
Прицелиться, выстрелить, снова прицелиться. Отбросить пустой колчан, снова подготовиться к стрельбе. Оттащить в сторону стонущего раненного гвардейца, там ему окажут помощь. Снова прицелиться. Стрелять! Стрелять!
Каким то образом Саймон снова оказался в зале, затем отряд, в котором он находился, снова сражался на другой лестнице, дорогой ценой отдавая каждую ступеньку. По лестнице тянулся тонкий дымок — щупальца тумана? Нет, дым забивался в горло, заставлял кашлять. Саймон стрелял, снимая колчаны с тел павших гвардейцев.
Ступени остались позади. Люди хрипло закричали, дым стал еще гуще. Саймон смахнул рукой выступившие слезы и плотнее затянул металлический шарф. Он тяжело дышал.
Вслепую двигался он за товарищами. За ними закрывались двери пятидюймовой толщины. Одна, две, три… четыре таких преграды. И вот они в помещении, где находится странное устройство. Сложное и большое, оно было выше огромного человека, стоящего перед ним с отчаянными глазами. Гвардейцы и моряки расступились, оставив в центре помещения странную машину наедине с хозяином города.
Магнис Осберик потерял шлем, плащ его был изорван и свисал с одного плеча. Топор лежал на крышке машины, с его лезвия на каменный пол капала кровь. Лицо Магниса побледнело и осунулось. Широко раскрытыми глазами смотрел он на людей, не видя их. Саймон подумал, что Магнис в состоянии шока.
— Уходите! — Магнис схватил топор и взмахнул им. — Крылатые демоны с воздуха! Человек не может сражаться с демонами! — Он рассмеялся, радостно, как мужчина, обнимающий любимую. — Но у нас есть ответ и для демонов. Салкаркип не будет служить дьявольскому отродью!
Он повернул бычью голову, рассматривая людей Эсткарпа и своих сограждан.
— Вы хорошо сражались. Но теперь ваша судьба не здесь. Я высвобождаю энергию, питавшую город. Уходите подальше, а я заберу с собой как можно больше этих летающих колдунов. Уходите, люди волшебники, и оставьте Салкаркип его судьбе!
Его глаза и голос давили с такой физической силой, что уцелевшие гвардейцы отшатнулись. Корис был с ними, ястреб на его шлеме потерял одно крыло. Волшебница с печальным лицом, но спокойная. И еще двадцать человек с Саймоном.
Как один человек, гвардейцы обнажили мечи, салютуя остающимся. Магнис улыбнулся.
— Хорошо, хорошо, волшебники! Но сейчас не время для парадов. Уходите!
Они вышли в указанную им маленькую дверь, которую Корис тут же закрыл. Побежали по подземному ходу. К счастью, пол был ровный, а через большие интервалы горели шары.
Все сильнее слышался гул прибоя, и вот они оказались в пещере, где покачивались на воде маленькие лодки.
— Вниз! — Саймон вместе с другими забрался в лодку, а Корис ударил его ладонью по спине, заставляя лечь на качающееся дно. Захлопнулась еще одна дверь. Свет исчез. Саймон лежал неподвижно, не зная, что произойдет дальше.
Лодка двигалась, тела людей перекатывались, Саймон закрыл лицо руками. Качка усилилась, и Саймон почувствовал, что его начинает тошнить. Он никогда не был хорошим моряком. Занятый борьбой с тошнотой, он не был подготовлен к взрыву, который, казалось, уничтожил весь мир.
Они по прежнему качались на волнах, но подняв голову, Саймон вдохнул свежий воздух. Он зашевелился, не обращая шимания на протесты товарищей. Больше нет тумана — была его первая мысль. А потом — наступил день! Небо, море вокруг, берег — все было чистым и ясным.
Но когда же взошло солнце? Саймон был оглушен взрывом, но не ослеп. Они направлялись в море, оставляя сзади источник жара и света.
Одна… две… три маленькие лодки насчитал он. Парусов не было, но, очевидно, лодки имели какой то двигатель. На корме их лодки сидел человек. По ширине плеч Саймон узнал Кориса. Капитан гвардии держал руль. Они свободны от ада, который воцарился на месте Салкаркипа, но куда же они направляются?
Туман исчез, а пламя на берегу давало им свет. Но волны не были порождены морем. Должно быть, взрыв передался океану. Поднимался ветер, и люди в лодках начали понимать, что они еще не спаслись, а получили лишь небольшую передышку.