АНДРЕ НОРТОН
Колдовской мир: Колдовской мир

Море было тусклым и серым, цвета лезвия топора, которое, несмотря на полировку, не блестит, или стального зеркала, покрытого влагой. И небо над ним такого же цвета, так что трудно различить, где кончается воздух и начинается вода.
Лойз съежилась на скамье под узким окном. Она боялась высоты, а эта башня, выдававшаяся из стены, нависала непосредственно над острыми, окруженными пеной скалами береговой линии. Но ее постоянно влекло к этому месту, потому что, глядя в глубокую пустоту, лишь изредка нарушавшуюся ныряющей птицей, она видела свободу.
Прижимая узкие ладони с длинными пальцами к камню, она заставляла себя выглянуть, заставляла глядеть на то, чего она боялась, как ей много раз приходилось заставлять себя делать то, от чего отшатывались ее тело и мозг. Будучи дочерью Фалька, ей пришлось надеть броню из льда и железа, которую не мог пробить никакой удар. И вот уже больше половины своей короткой жизни она провела в этой внутренней цитадели.
В Верлейне было множество женщин, потому что Фальк отличался похотливостью. С раннего детства Лойз видела, как они приходят и уходят, смотрела на них холодным взглядом и сравнивала себя с ними. Ни на одной из них Фальк не женился, и ни одна из них не принесла ему потомства — к величайшему неудовольствию Фалька и к некоторому временному выигрышу для Лойз. Потому что Верлейн принадлежал Фальку не по наследству, а единственно из за его брака с матерью Лойз, и только пока жила Лойз, Фальк продолжал владеть Верлейном и всеми его богатейшими возможностями для грабежа и мародерства на море и на берегу. Если бы она умерла, в Карстене нашлось бы немало родственников ее матери, которые тут же предъявили бы свои права на владение Верлейном.
Но если бы хоть одна из этих женщин, что — вольно или невольно — ложились на огромную кровать в спальне Фалька, принесла ему сына, он мог бы спокойно претендовать на владение Верлейном не только в течение своей жизни, но и для новой мужской линии, согласно новоизданным законам герцога. По старым обычаям право наследования сохранялось за материнской линией, теперь же наследовали потомки отца, и ишь в тех случаях, когда не было потомков мужского пола, действовал старый закон.
Лойз цеплялась за эту единственную ниточку, дававшую ей временную безопасность. Если Фальк погибнет в одном из грабительских рейдов, если его убьет представитель какой нибудь ограбленной семьи, она и Верлейн будут свободны! Вот тогда увидят, на что способна женщина! Поймут, что она не вытирала слезы все эти годы в укрытии.
Она оттолкнулась от стены, прошла по комнате. В ней было холодно и тускло. Но Лойз привыкла к холоду и полумраку. Они стали частью ее жизни.
За пологом, скрывавшим кровать, она подошла к зеркалу. Это было не изящное стекло, а щит, тщательно отполированный в течение многих часов, пока он не стал давать слегка искаженное отражение. Для Лойз стало привычным стоять так, глядя на свое отражение, слушая, что оно говорит ей.
Она небольшого роста, но это единственная черта, которая объединяла ее с теми женщинами, которые удовлетворяли людей ее отца или его самого. Тело ее стройно и прямо, как у мальчика, и лишь намек на округлость говорил о том, что это не юноша. Густые волосы падали локонами на плечи и спускались до талии. Цвет у них светло желтый, такой бледный, что они казались седыми, а брови и ресницы того же цвета придавали лицу пустое, лишенное разума выражение. Кожа плотно облегала лицевые кости и была почти лишена румянца. Даже губы тоже были бледными. Унылое дитя мрака, она все же сосредоточивала в себе огромную жизненную силу; она была крепка, как гибкое лезвие, которое опытный боец предпочтет громоздкому, но непрочному оружию.
Неожиданно она свела руки, сжала их, потом развела и опустила, но под свисающими рукавами руки ее были сжаты в кулаки, ногти почти впились в тело. Лойз не повернулась к двери, ничем не показала, что слышит скрип щеколды. Она знала, как далеко может зайти в своей обороне против Фалька, и никогда этих границ не переступала. Иногда она в отчаянии думала, что отец и не подозревает об ее истинном настроении.
Дверь распахнулась. Повелитель Верлейна любую преграду воспринимал как вражескую крепость. Он вошел с видом человека, только что получившего ключи от сданного противником города.
Если Лойз была бесцветным созданием тьмы, Фальк казался повелителем солнца и яркого цвета. На его большом теле уже появились некоторые следы распутной жизни, но лицо оставалось прекрасным, свою красно золотую голову он нес с высокомерием принца, благородные черты лица лишь слегка расплылись. Большинство верлейнцев восхищались своим повелителем. В хорошем настроении он бывал щедр и великодушен, а его пороки были понятны подданным.
Лойз видела в зеркале его яркое отражение, отбрасывающее ее еще глубже во мрак. Но не обернулась.
— Приветствую лорда Фалька. — Голос ее был лишен выражения.
— Лорда Фалька? Разве так нужно говорить с отцом, детка? Растопи лед в своих жилах.
Рука его опустилась на ее плечо под локонами, он повернул ее, сжав с такой силой, что теперь целую неделю не сойдет синяк. Она знала, что он сделал это сознательно, но не подала виду.
— Я пришел с известием, которое любую другую девушку заставило бы прыгать от радости, а на твоем холодном рыбьем лице я не вижу и следа удовольствия, — пожаловался он. Но в глазах его не было веселья.
— Вы еще не сообщили этого известия, мой лорд.
Пальцы его сильнее сжали ее плечо, как будто он хотел сломать ей кость.
— Конечно, нет! Но эта новость заставит биться сердце любой девицы. Свадьба и постель, моя девочка, свадьба и постель!
Лойз, чувствуя такой страх, какого никогда не испытывала раньше, решила обмануть себя.
— Вы избрали леди Верлейна, мой лорд? Судьба посылает вам на такой случай красавицу.
Он не ослабил своей хватки, наоборот, встряхнул девушку как бы шутя, но причиняя боль.
— Может, в тебе нет женских качеств, но ума у тебя хватает: меня ты не одурачишь, как других. В твоем возрасте ты уже зрелая женщина. Во всяком случае, пора доказать это. И советую тебе не пробовать свои штучки на будущем твоем повелителе. Он любит послушных в постели!
То, чего она боялась, произошло. На мгновение сила духа оставила ее.
— Брак нуждается в добровольном согласии… — Она остановилась, устыдившись мгновенной слабости.
Он расхохотался, довольный тем, что вырвал у нее этот невольный протест. Руки его сжали ее шею с такой силой, что на мгновение у нее перехватило дыхание. Потом, как безжизненную куклу, он повернул ее лицом к зеркальному щиту и держал так, избивая словами, которые, как он думал, причиняют большую боль, чем любые удары.
— Взгляни на это застывшее ничто, которое ты называешь лицом. Думаешь, мужчина может прижать к нему губы, не закрывая глаза и не желая быть в другом месте? Будь довольна, девка, что можешь прельстить чем нибудь помимо этого лица и костлявого тела. Ты дашь согласие любому, кто захочет тебя. И будь благодарна отцу за то, что он подыскал для тебя такого человека. Да, девка, лучше на коленях благодари любых богов за то, что отец заботится о тебе.
Слова его звучали громогласно; она не видела в зеркале отражения, только ужасы своего воображения. Неужели ее бросят в постель одного из грубых приближенных Фалька — ради какой то выгоды лорда?
— Сам Карстен… — в голосе Фалька прозвучало невольное удивление. — Сам Карстен, подумать только, просит о согласии этого непропеченного теста! Ты сошла с ума! — Он отпустил ее неожиданно, и она ударилась о щит так, что металл зазвенел. Удержав равновесие, она повернулась к отцу лицом.
— Герцог! — Она не могла поверить в это. Зачем правителю герцогства свататься к дочери незначительного барона, пусть даже у этой дочери славная родословная со стороны матери?
— Да, герцог! — Фальк сел на кровать, размахивая ногами в сапогах. — Хвала судьбе! Добрая фея присутствовала при твоем рождении, девочка. Сегодня утром прибыл вестник Карстена с предложением брака на топоре.
— Зачем?
Ноги Фалька замерли. Теперь он не улыбался.
— У него для этого немало причин. — Фальк принялся загибать пальцы.
— Итак. Герцог, несмотря на свое теперешнее могущество, был простым наемником, прежде чем укрепился в Карстене, и я сомневаюсь, чтобы он смог назвать свою мать, не говоря уже об отце. Он сокрушил противостоящих ему лордов. Но это было добрых десять лет назад, и он больше не хочет разъезжать в кольчуге и выкуривать непокорных из замков. Завоевав герцогство, он стремится насладиться захваченным. Жена, взятая из рядов тех, с кем он воевал, будет для него залогом мира. И хотя Верлейн — не самая богатая крепость Карстена, в жилах его повелителей течет благородная кровь — разве мне не дали это ясно понять, когда я сватался? А ведь у меня не щит без девиза, я младший сын Фартома из Северных холмов. — Губы его дрогнули при воспоминании о прошлых унижениях.
— А поскольку ты наследница Верлейна, ты очень подходишь для герцога.
Лойз рассмеялась.
— Неужели я единственная девушка из благородных семей Карстена?
— Конечно, он может взять любую. Но как я уже упоминал, у тебя есть еще некоторые преимущества. Верлейн — береговая крепость с древними правами, а честолюбие герцога теперь связывается не только с завоеваниями. Что ты скажешь, Лойз, если здесь будет порт для торговли с севером?
— А что будет делать Салкаркип, когда возникнет такой порт? Те, кто клянется именем Сала, ревниво относятся к своим правам.
— Те, кто клянется именем Сала, скоро совсем не смогут клясться, — со спокойной уверенностью заявил Фальк. — У Салкарюипа появились беспокойные соседи, и тревоги его растут. А Эсткарп, куда Салкаркип может обратиться за помощью, теперь пустая раковина, выеденная колдовством его жителей. Один удар — и вся эта страна рассыплется в пыль.
— Итак, из за моего происхождения и возможности основать порт Ивьян предлагает брак, — настаивала Лойз, неспособная поверить в то, что это правда. — Но разве могучий лорд свободен посылать рукоять своего топора с предложением брака? Я девушка, уединенно живущая в крепости вдали от Карса, но я слышала о некоей леди Алдис, которая отдает приказы, и им беспрекословно подчиняются все, кто носит знаки герцога.
— У Ивьяна может быть Алдис и еще полсотни таких же, и это тебя совершенно не касается, девочка. Дай ему сына — если твое тощее тело способно выносить мальчика, в чем я глубоко сомневаюсь! — дай ему сына и сиди рядом с ним за высоким столом, но не требуй от него ничего, кроме обычной вежливости. Будь рада оказанной тебе чести, и если будешь мудрой, то сумеешь повелевать и Алдис, и всеми остальными. Но помни: у Ивьяна мало терпения, и он нелегко прощает ошибки. — Фальк встал, собираясь уходить. Но прежде он снял с цепочки на поясе маленький ключ и швырнул дочери.
— Хоть у тебя и лицо привидения, ты не пойдешь на брак без украшений и свадебного платья. Я пошлю к тебе Бетрис; она поможет тебе выбрать одежду. И вуаль для лица, она тебе понадобится! Присматривай за Бетрис, не позволяй ей уносить больше, чем помещается в двух руках.
Лойз с такой готовностью поймала ключ, что он рассмеялся.
— Ты все таки женщина: не меньше других любишь побрякушки. Одна две бури — и мы пополним то, что ты унесешь из сокровищницы.
Он вышел, оставив дверь широко раскрытой. Закрывая дверь, Лойз гладила рукой ключ. Месяцы и годы думала она, как получить этот кусок металла. Теперь она имеет на него полное право, и никто не помешает ей взять из сокровищниц Верлейна то, что ей действительно нужно.
Права на грабеж на море и на берегу! С тех пор, как между двумя предательскими мысами на берегу был построен Верлейн, море приносило его лордам богатый урожай. В башне крепости имелась настоящая сокровищница, которая открывалась только по приказу лорда. Фальк, должно быть, очень хотел ее брака с Ивьяном, если позволил ей заглянуть туда. А общества Бетрис она не боялась. Очередная любовница Фалька была столь же жадна, сколь и прекрасна, и если ей дать возможность поживиться самой, она и не посмотрит, что возьмет себе Лойз.
Лойз перебросила ключ из правой руки в левую, и впервые слабая улыбка появилась на ее губах. Как удивился бы Фальк, узнав, что выбрала она из сокровищ Верлейна! И если бы узнал, что ей известно об этих стенах, которые кажутся ему такими безопасными. Взгляд Лойз скользнул по стене, на которой висел зеркальный щит.
Послышался торопливый стук в дверь. Лойз снова улыбнулась, на этот раз презрительно. Быстро же повинуется Бетрис приказам Фалька. Но по крайней мере эта женщина не осмеливается без разрешения войти в комнату дочери своего любовника. Лойз подошла к двери.
— Лорд Фальк… — начала стоявшая в двери кричаще красивая яркая женщина. Лойз подняла ключ.
— Вот он. — Она не назвала собеседницу по имени, не указала ее титула. Спокойно смотрела на роскошные плечи Бетрис, едва прикрытые платьем, на остальные полуобнаженные выпуклости ее тела. За Бетрис стояли двое слуг. Они держали сундук. Лойз подняла брови. Бетрис нервно рассмеялась.
— Лорд Фальк хочет, чтобы вы выбрали себе брачный наряд, леди. Он сказал, что не нужно скромничать в сокровищнице.
— Лорд Фальк щедр, — сдержанно ответила Лойз. — Идем?
Женщины миновали большой зал и спустились по крутой лестнице, потому что сокровищница находилась в основании башни, в которой помещались личные комнаты семьи повелителей. Лойз была рада этому: ей можно было держаться в стороне от жизни двора ее отца. Когда они наконец подошли к двери сокровищницы, Лойз была довольна: лишь одна Бетрис осмелилась вместе с ней переступить порог. Слуги втолкнули за ними сундук и исчезли.
Три шара в потолке освещали сундуки и ящики, тюки и корзины. Бетрис жестом рыночной торговки погладила себя по бедрам. Темные глаза ее бегали по сторонам, и Лойз, сунув ключ в карман на поясе, подлила масла в пламя ее алчности.
— Я думаю, лорд Фальк не откажет вам в праве выбрать для себя что нибудь. В сущности, он сказал мне, что позволяет это. Но будьте благоразумны и не очень жадничайте.
Пухлые руки переместились с бедер на едва прикрытую грудь. Лойз подошла к столу в центре комнаты и открыла крышку стоявшей на столе шкатулки. Даже ее ослепило сверкание драгоценностей. Она до сих пор не осознавала, какие огромные богатства накопились в Верлейне за долгие годы грабежа. Из клубка цепочек и ожерелий она высвободила большую брошь, усыпанную рубинами, — игрушка не по ее вкусу, но вполне соответствующая пышной миловидности ее спутницы.
— Что то вроде этого, — сказала она, протягивая брошь. Бетрис жадно протянула руки и тут же опустила их. Облизывая пересохшие губы, она переводила взгляд с Лойз на брошь и обратно. Преодолевая отвращение, девушка поднесла брошь к глубокому вырезу в платье Бетрис, едва не отдернув руку, когда почувствовала мягкое тело женщины.
— Вам идет, возьмите! — Вопреки желанию, слова Лойз прозвучали резким приказом. Но наживка была проглочена. Видя только драгоценности, женщина подошла к столу, и Лойз на время оказалась свободна.
Она знала, что нужно искать, но не представляла, где оно может находиться. Девушка медленно пошла между грудами разного добра. Некоторые предметы были покрыты отложениями морской соли, от других исходили слабые экзотические запахи. Отгородившись от Бетрис баррикадой ящиков, девушка обнаружила сундук, выглядевший обещающе.
Хрупкая внешность Лойз была обманчива. Так же, как дисциплинировала она свои чувства и мозг, тренировала она и свое тело. Крышка сундука оказалась тяжелой, но девушка справилась с ней. И, уловив запах смазки, поняла, что она на верном пути. Лойз отбросила лежавшую сверху одежду. Кольчуга. Слишком велика. Может, ей и не удастся найти ничего подходящего по размеру.
Она продолжала углубляться. Вторая кольчуга, третья… должно быть, перевозили товары какого то кузнеца. На дне оказалась кольчуга, вероятно, изготовленная для юного сына какого то лорда. Лойз она была почти впору. Она затолкала остальные кольчуги в ящик, а свою свернула как можно плотнее.
Бетрис была увлечена шкатулкой с драгоценностями, и Лойз была уверена, что не один предмет из этой шкатулки уже спрятан под платьем женщины. Но это давало Лойз возможность почти открыто продолжать свои поиски, прикрыв найденное шелком, бархатом и мехами.
Чтобы усыпить подозрения Бетрис, Лойз выбрала для себя кое что из украшений, а потом позвала слуг и приказала отнести сундук в свою комнату. Она боялась, что Бетрис захочет вместе с ней осматривать выбранное, но наживка подействовала хорошо: женщина горела от нетерпения остаться в одиночестве, чтобы полюбоваться своими приобретениями.
Быстро, но осторожно Лойз принялась за работу. Ткани, вышивка, кружева грудой были брошены на постель. Опустившись на колени, Лойз опустошила сумку. Кое что она подготовила заранее. Но нужно еще многое. Все свое приданое, которое Лойз хотела унести из Верлейна, она должна разместить в заплечном мешке и седельных сумках.
Кольчуга, кожаная куртка и брюки, оружие, шлем, золотые торговые знаки, пригоршня драгоценных камней. Поверх этого она снова сложила собственное платье, разгладила его. Она слегка запыхалась, но успела все расставить на места, прежде чем услышала шаги — возвращался за ключом Фальк.
Лойз быстро набросила себе на голову вуаль и в последний раз взглянула в зеркальный щит.